Дальше я не мог размышлять, в волнении надавив на кожу. Кажется, я даже закричал, требуя от Алёны немедленного ответа:

– Что это! Говори!

– Родимое пятно, – недоуменно произнесла девушка.

Демон! Разве возможно родимое пятно в виде четкого рисунка? Спираль и орудие посередине – меч. Знак инквизиторов, казнивших Илен. Но сколько я не спрашивал у девчонки, она удивленно таращила глаза и так и не могла поведать ничего внятного. Как такое возможно?..

Первая мысль всплыла о том, что Гарольд (единственный, кто был в курсе клейма) свихнулся и, помня выжженную печать у Илен, каким-то образом сделал татуировку внучке. Но я сразу отверг эту бредовую мысль. Второе, что подумалось, духи прошлого не хотят оставлять меня, и инквизиторы каким-то образом похитили девочку и пометили её. Но зачем? И пятно выглядело так естественно, совсем не похоже на татуировку или рану…

Еще одна мысль лезла в голову, но мне она показалась настолько дикой и бездоказательной, что я тут же отбросил её в сторону. Оставалось… ничего. Ясно было одно – все происходящее не столь просто и случайно, как хотелось бы думать. Лес неспроста призвал Алёну через колдунью. А быть может это был не лес, а я?

Я в растерянности оставил девушку и выскочил из комнаты. Мне нужно было прийти в себя, поэтому я отправился к Светлому дереву, как всегда в моменты напряженных раздумий. Стоило прижаться к тёплой и мягкой коре, и она всегда наполняла меня внутренним светом. Таким же радостным, легким и приятным. Это давало ориентир в самых непростых ситуациях и… надежду. Какое-то внутреннее спокойное удовольствие от того, что вскоре все будет хорошо.

На этот раз дерево молчало. А сознание лишь подбрасывало разрозненные мрачные картины, которые мне никак не хотелось представлять… но навязчивые воспоминания безжалостно проносились перед глазами. Обугленное тело, клеймо с чёрными, безобразно кривыми краями. Что пережила Илен, до сих разрывало сердце на куски, заставляя беспомощно скулить. Если бы я мог взять боль себе… хотя бы физическое страдание! Ведь душу я давно отпустил, надеясь что высшие силы будут милостивы и соединят нас, когда и я пересеку свой порог…

Илен мне часто являлась во снах. Живая. Весёлая – такая, какой мне хотелось видеть её всегда. Она тянула меня за руку, и мы бежали, весело смеясь. Часто по побережью, любуясь на лазоревые чистые воды, набегающие неспешной волной на мелкую гальку. Иногда в лесу, углубляясь в чащу пышных растений и цветов, таких, которых здесь никогда не было. Замирали, любуясь рассветами с высоких скал. Я очень любил эти сны и, пожалуй, именно они примирили меня с реальностью. Я знал, что Илен счастлива. Пусть далеко, по-своему, но наши души оставались неразрывны в глубине сознания.

Но сны внезапно прекратились. Лет двадцать назад. Я продолжал ждать их ночь за ночью, ломая голову над тем, что же могло случиться. Куда делись те светлые образы, что питали меня больше, чем пища, позволяя каждый день дышать и что-то делать. Ложась в кровать, я звал, как безумец, шептал снова и снова:

– Приходи… Пожалуйста, побудь со мной. Мое сердце надорвалось от желания снова увидеть тебя…

Но она не приходила. Просто исчезла, растворилась, как утренняя роса. Со временем я научился жить и без этого утешения, заковав своё сердце и внутренности в стальную броню, научившись дышать сквозь маску необходимости.

До тех пор, пока в моей жизни не появилась Алёна. Я не могу объяснить… Они такие разные. Или, может, похожие?.. Теперь я ни в чем не был уверен. Сначала мне казалось, что свадьба – это формальная необходимость. Теперь все перевернулось. Мир словно снова запылал яркими красками. Заиграл переливами надежды. Я не мог обманывать себя, я сам этого хотел. Хотел до дрожи, до неистового желания прикоснуться, притянуть, ощущая нарастающую под кожей музыку жизни. Музыку любви и чего-то нового. Растворяющего прошлое без остатка.