Если, конечно, чуда не случится и Гоша в самом деле не найдет свою маму.

Но сегодня Ника не верит в чудо ни для себя, ни для Гоши.

– Я могу спросить папу, – говорит Марина, – он много с мертвыми работает, наверняка что-нибудь знает.

– А ты, Гоша, еще раз спроси своего, – советует Лёва, – может, он скажет что-нибудь, кроме «это все очень сложно».

Они идут по улице вдоль дощатого забора с колючей проволкой поверху. Там, по ту сторону, – заколоченный дом без привидения, дом с мертвым мальчиком, появляющимся по сигналу магнитной свечи. Здесь – старые дома, глубокие сугробы, следы от протекторов на снегу. Они идут по улице, и вдруг Нике начинает казаться: кто-то смотрит на них. То ли из окон соседнего дома, то ли вообще – из дальних, неведомых краев. Она оглядывается – нет, никого.

Померещилось, наверно.

– Хороший вопрос, дочка, – говорит Маринин папа, – очень интересный, хороший вопрос. В учебнике на такой вопрос ответа не найдешь, это уж точно.

Папа сидит на своем любимом месте – во главе стола, напротив телевизора. Марина – на узеньком кухонном диванчике, поджав под себя ноги, поглаживая шелковистую спинку Люси. На подаренных часах – час ночи. Сегодня папа пришел рано, еще не было полуночи. Мама уже спала, а вот Марина – дождалась.

– В большинстве случаев ответ на твой вопрос очевиден. Есть тело, есть факт смерти – значит, человек ушел, стал мертвым. Но тебя, наверное, интересует – как быть, если тела нет?

Марина кивает. Когда-то, много лет назад, она очень любила вот так сидеть рядом с папой. Тогда он еще не работал по ночам и каждый вечер присаживался у Марининой кровати: читал книжки, рассказывал сказки, а когда Марина выучилась читать, просто разговаривал с ней.

До сих пор Марине немножко жалко, что они больше не сидят по вечерам вдвоем с папой. Может быть, поэтому она и обрадовалась поводу дождаться его с работы – и теперь слушает, склонив голову на бок.

– Я так и думал. Мне есть что сказать тебе об этом, но я хочу быть честным. Давай я сначала отвечу на все твои вопросы – а потом дам тебе совет, и ты послушаешь меня. Идет?

– Конечно, – Марина улыбается и пожимает плечами. Она ведь для этого и сидит здесь, на кухне, – чтобы внимательно слушать.

– Итак, как определить, мертвый человек или нет, если у нас нет его тела? – папа откидывается на стуле, закладывает большие пальцы за отвороты поддетой под пиджак жилетки. – Для этого существуют специальные приборы – и приборы эти, разумеется, глубоко засекречены. Собственно, дело в том, что они существуют не совсем для этого: они позволяют связываться с мертвыми, обмениваться с ними сообщениями. Для начала мы посылаем запрос, делаем вызов – и если человек откликается, то он, очевидно, мертвый. А вот если мы не получаем ответа, то это, к сожалению, не значит ничего. Может, человек жив, может – мертв, но недостижим, может – ни то, ни другое, застрял где-то в промежуточных мирах.

Марина удивляется, как спокойно папа говорит обо всем этом. Ну да, последние пять лет он работает с мертвыми – но все равно.

– Что значит – в промежуточных мирах? – спрашивает она.

Папа достает из кармана пачку сигарет – разумеется, мертвых, – не спеша закуривает.

– После ухода человек не сразу попадает в Заграничье, – говорит папа, – некоторое время он скитается по, как бы это точнее сказать, приграничным областям. Ни мы, ни мертвые не контролируем эти области – именно там и происходит обычно наше общение с мертвыми. Торговля, переговоры, ну и конечно, взаимный шпионаж, подкуп, вербовка, перевербовка… Большинство ученых шаманов и орфеев не проходят дальше этих мест – в принципе, там достаточно материалов для работы: все-таки мертвые тоже привозят в эти области все свои технологические новинки – оттуда-то мы их и забираем.