За окном сгущалась ночь, по печке ручной работы бродили тени, и смех вдруг прекратился. Мы одновременно вспомнили, что завтра утром я уеду. Приехала на смотрины, мы посмотрели друг на друга – и всё.

Всё.

Поднявшись, я собрала посуду. Артём принёс пылесос и, усадив меня на стол, стянул с моих ног испачканные в муке носки. Он пылесосил, а я сидела на столе, болтая босыми ногами и бесстыже его разглядывая. Широкие плечи, сильные бёдра, обтянутые футболкой мышцы спины…

– Налюбовалась? – Усмехнувшись, он подхватил меня и поставил на пол. Как игрушечную, честное слово!

Я улыбнулась, смущаться не стала. Нет смысла.

Мы поднялись по лестнице. Артём шёл рядом, я вдыхала тёплый, волнующий запах его тела. В глубине сознания комаром пищала мысль, что мы можем… мы всё можем. Я далеко от дома, из которого растут мои корни и куда стремятся ветви моего будущего. На краю света нет ничего несбыточного и неподобающего.

Сначала я спрошу его о Тане. Судя по поведению Артёма, не похоже, что они вместе, но спросить надо. А потом…

Я подошла к спальне, Артём остановился за моей спиной. Его дыхание влажной лаской пробежалось по шее. Мы стояли на краю возможностей, между нами происходило что-то…

Я не знала, что между нами происходило, но от мысли, что завтра уеду и никогда этого не узнаю, хотелось плакать.

Стоит ли пробовать невозможное перед тем, как это потерять?

– Завтра автобус в одиннадцать утра, – сказал он низким, грубоватым голосом, разрушая иллюзию возможной близости.

– Я проснусь вовремя, мне не нужен будильник, – ответила не оборачиваясь.

***

Он не вышел к завтраку.

В доме стояла неестественная, тревожная тишина, когда вздрагиваешь от малейшего шороха, от звяканья ложки о тарелку. Я шумела как могла, гремела посудой, напевала, однако в половину одиннадцатого пришлось признать, что Артём не появится. Не выдержав, позвала его. Дом ответил тишиной, только занавесь билась об открытую створку кухонного окна.

Вздохнув, я вышла из дома и вскоре уже ехала в автобусе.

Казалось, я выздоравливаю после болезни. С каждым километром пути я приходила в себя, остывала. Жизнь снова казалась знакомой и предсказуемой. Удаляясь от Артёма, я заново обретала контроль над собой.

А обрести его хотелось, заветный контроль, потому что рядом с Артёмом я не узнавала себя. Он запускал во мне химическую реакцию, которая не привела бы ни к чему хорошему. Я вовремя спаслась, не подсела на его пристальный взгляд с проблесками ржавчины.

Почти не подсела.

Через пять остановок я поверила, что поездка на Сахалин не оставит шрамов, только усталость с каплей разочарования.

На седьмой остановке я отпустила обиду. Ну, попала впросак, и что? В следующий раз буду осторожнее с чужими просьбами. Пусть Артём разбирается с Галиной Максимовной, я не собираюсь вмешиваться. Необязательно прощать людей, можно просто о них не думать.

На девятой остановке я ахнула от восторга, заметив тёмные росчерки залива между деревьями.

И в тот момент рядом с автобусом остановилась машина Артёма. Он не вышел, даже не посмотрел на меня, а поехал следом. Отвлечься не получилось, я то и дело высматривала его машину на дороге.

Когда я вышла, чтобы пересесть на другой автобус, Артём уже забирал мой чемодан у водителя.

Захлопнув багажник, повернулся ко мне.

– Ты забронировала гостиницу?

– Надо же, какая неожиданная встреча! Ты в этих краях проездом или по делу?

Он не отреагировал на иронию в моём голосе.

– Значит, не забронировала. Я знаю хорошую гостиницу, поехали!

– И что будет дальше? Твои соседки вмешаются, и гостиницу снесут, чтобы я снова жила с тобой?