Я поймала наше отражение в зеркале, бок о бок. Таня привлекательнее меня. У меня каштановые волосы чуть ниже плеч, а у неё роскошная шевелюра. У меня простые карие глаза, а у неё васильковое буйство цвета. И она фигуристее, грациознее, а я… обычная.

Какого чёрта я нас сравниваю?! Наверное, чтобы понять причину её беспокойства.

Пока я фотографировала мебель и вид из окна, Таня топталась на месте, то и дело выглядывая в коридор.

– Вы закончили в доме? – не выдержала она. На её переносице выступили капли пота, как прозрачные веснушки.

Пока мы шли к лестнице, за одной из дверей скрипнула половица. Там прятался хозяин дома, прислушивался к тому, что мы делаем. К тому, как я спрашивала о нём, как фотографировала его быт, его жизнь. Крошки на его столе. Вид из его окна.

Он слышал мои шаги, моё дыхание.

Тени под дверью дрогнули, раздался шорох. Я замерла, не в силах отвести взгляд.

– Осталось десять минут! – Таня ощутимо нервничала.

С трудом оторвав взгляд от двери спальни, я спустилась по лестнице и направилась к выходу.

Таня выпроводила, чуть ли не вытолкала меня из дома и загородила вход, словно боялась, что я ворвусь обратно. И только когда я углубилась в сад по тропе между стелющимся кустарником, она выдохнула с облегчением.

– Вы уедете послезавтра утром? – донеслось мне вслед.

Проигнорировав вопрос, я углубилась в сад.

Щелчок фотоаппарата, второй, третий. Галине Максимовне понравится, что сад ухоженный. Свежеокрашенный сарай в обрамлении деревьев кажется сказочной избушкой. Под навесом стол, две скамейки и мангал. Клумбы ограждены декоративным камнем.

Обернувшись, я посмотрела на дом.

За мной следили двое, он и она.

Таня стояла на крыльце, держась за дверь. Поймав мой взгляд, она скрылась в доме.

Артём стоял у окна на втором этаже. Руки скрещены на груди, лицо мрачное, угрюмое. Взгляд снайперским прицелом на мне, на каждом движении и шаге.

Как зачарованная, я навела на него объектив фотоаппарата. Он предупредил не лезть к нему, а личные фотографии наверняка попадают под определение слова «лезть», однако он не пошевелился, не отвернулся. Сила его взгляда поражала даже не расстоянии. Между нами натянулось что-то непонятное, ледяное и горячее одновременно. То ли противостояние, то ли притяжение, оба полюса в одном взгляде.

Я не могла пошевелиться. Артём порывался уйти, но тут же возвращался обратно. Его тянуло ко мне. Я знала это наверняка, как знают момент пробуждения. Как знают правду, когда произносят её вслух. Как будто сама стояла рядом с Артёмом, и его взволнованное дыхание было моим.

В кустах встрепенулась птица, и я очнулась словно от гипноза.

Палец дрогнул, соскользнул с кнопки. Я так и не сделала снимок.

Не глядя на Артёма, поспешила прочь.

***

Всему этому есть простое объяснение: недосып и стресс свели меня с ума. Иначе как объяснить странную реакцию на постороннего мужчину? Мысли о нём звенели в голове назойливым комаром. Несмотря на усталость, сон не приходил. Перед глазами мелькали вспышки, мышцы подрагивали. Говорят, при смене часовых поясов вторая ночь после приезда самая трудная. Подтверждаю, это так. А ведь мне необходим отдых. Завтра предстоит разыскать любимые места Галины Максимовны. Их слишком много, чтобы уложиться в один день, но Артём настоял на моём скором отъезде. Что успею, то успею. Главное – сосредоточиться и не думать о посторонних глупостях. Например, об Артёме, о его проницательном взгляде. Так смотрят на женщину, которую знают до самой глубины, удовольствие которой могут сыграть вслепую.