– Как думаешь, в чём разница цвета? – опустившись на пластмассовую сидушку подле Стейнмунна, шёпотом поинтересовалась я.

– Не знаю… Быть может, разница между парнями и девушками?

Неплохой и весьма правдоподобный вариант. Я решила принять его.

В шаттл вошли Металлы. Теперь я нарочно не смотрела в сторону Платины, так как сейчас мы были не в тесной и тёмной телеге, а в просторном и светлом багажном отделении шаттла, в котором мой взгляд мог заметить не только сидящий рядом Стейнмунн.

Когда Металлы опустились на свободные места, над головами всех сидящих включились зелёные лампочки. Наблюдая за тем, как пристегивается Франций, все начали пристегивать свои ремни, а я вдруг задумалась над тем, зачем пристегиваться всесильному Металлу, если не для того, чтобы молча показать нам, что нам необходимо сделать, чтобы перестраховаться от летального исхода внутри этой консервной банки, собирающейся взмыть в самые небеса.

Дальше впечатления получились смазанными, потому что в багажном отделении не было панорамных окон, из которых можно было бы посмотреть на землю свысока, так что мы только чувствовали, что оторвались от земли, что произошло как-то резко и очень странно, после чего не только у меня, но, кажется, у всех, мгновенно заложило уши. Дальше легче не стало, но я не жаловалась – по крайней мере, меня не тошнило, а вот одного парня, сидящего на самом крайнем месте в ряду, по истечении пятнадцати минут полёта стошнило прямо на пол. Металлы не повели и глазом, другим же было и без того дурно, чтобы обращать на это происшествие своё внимание, а я просто радовалась, что сижу от этого парня на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать зловония, исходящего от его рвоты…

Мы приземлились примерно спустя полчаса полёта, может чуть раньше или чуть позже. Я отчего-то сильно замёрзла, хотя была в своём термостойком ассасинском костюме, и как будто чуть-чуть оглохла, однако меня немного подбадривал тот факт, что не я одна, но и все парни при помощи пальцев пытаются прочистить воздушные пробки в ушах – значит, у нас одинаковые проблемы, и я здесь всё ещё не самая хлюпкая, по крайней мере, как минимум до тех пор, пока кто-нибудь недружелюбный наконец не заметит того прискорбного факта, что я являюсь девчонкой, а значит, в теории, могу быть слабее и уязвимее грузных парней, но ведь только в теории…

Когда Металлы приказали нам встать и идти на выход, я недолго думала и сразу же, по примеру остальных, начала расстегивать свой ремень безопасности. Ни на шаг не отставая от Стейнмунна, я покинула шаттл одной из последних и сразу же попала в гущу толпы – как позже выяснилось, так мы объединились с пятикровками и тэйсинтаями из других Кантонов, прибывших сюда поездом. Я продолжала держаться рядом с Рокеттом, но мой взгляд снова сосредоточился на Платине, который был минимум на полголовы выше всех присутствующих – он уходил вместе с Франций, но Франций вдруг остановилась рядом с каким-то совсем несимпатичным, коренастым мужчиной с лысиной, испещренной глубокими морщинами, больше походящими на вмятины. Квадратная челюсть, азартный огонёк в чёрных глазах, нагловатая ухмылка, примерно сорок лет прожжёной жизни – типичный солдафон, наверняка один из бывших ликторов.

– Большой в этом году улов, – заметил солдафон, обратившись к Франций и взяв в рот зубочистку.

– В этом пятилетии маловато пятикровок, зато прилично тэйсинтаев: сто сорок четыре парня и шесть девушек, всего сто пятьдесят человек ровно, из которых без малого восемьдесят – тэйсинтаи.