Революционеры же пытаются навязать свои идеи. Они делают то же самое, что и древние религии. Я считаю, что коммунизм – это тоже религия; между ними нет разницы. Не имеет значения, что коммунисты не верят в Бога, ведь многие древние религии тоже не верят в него: например, буддизм, джайнизм. Это не является проблемой. Религия – это то, что люди навязывают друг другу. Убеждать людей – это важная задача, это миссия.

Бунтарь не миссионер, он просто друг. Он может пригласить вас в свой внутренний мир, и если вы почувствуете, что вам близки его мысли, если они помогают вам и питают вас и облегчают ваш выбор, возьмите эти мысли себе. Но это будет ваш собственный выбор – никто не будет принуждать вас. Так и должно происходить в коммуне. Что бы я ни говорил вам, вы не обязаны мне верить. Вы должны быть открытыми, чтобы сделать свой выбор. Решение только за вами. И если вы принимаете мои мысли, если они зажигают огонек в вашем сердце, я более не отвечаю за них – этот огонь уже ваш. Но если вы не принимаете мои мысли, моя любовь к вам не угасает, потому что у нее нет цели убедить вас.

Каждый человек действительно уникален. Быть уникальным – это исключительное право человеческого существования. Все религии и политические идеологии пытаются нарушить ваше право. Я же хочу возродить его в вас. Ваша индивидуальность ни от кого не зависит. Ваша свобода – это единое целое, и это самая высокая ценность.

Что ты можешь сказать о насилии, ведь это неотъемлемая часть бунта?

Насилие никогда не относилось к бунтарскому духу по той простой причине, что это пережиток прошлого, а бунтарь хочет покончить с прошлым. Жестокость была образом жизни прошлого тысячелетия. Хотели мы этого или нет, но жили в жестокости. Наши армии, полиция, тюрьмы, судьи, войны, наши так называемые религии – все они жили в мире жестокости. А жестокость (даже минимальная) – это неуважение к самой жизни.

Для меня религиозный человек (или религиозное сознание) – не что иное, как глубокое почитание самой жизни, так как за пределами жизни нет Бога, как и нет рая за пределами сознания. Насилие – это принуждение сознания и самой жизни, оно разрушает.

Бунтарь – творец; его философия заключается в созидании. Мы слишком долго жили в разрушениях, и чего мы добились? Вот почему я провел четкую грань между бунтарем и противоборцем, между бунтарем и революционером.

Противоборец – это самая низшая категория. Он никогда не расстанется с прошлым. Прошлое – его цель, он борется с ним. И не важно, боретесь вы за или против, отголоски прошлого будут преследовать вас, связь с ним никогда не порвется.

Революционер стоит на ступеньку выше противоборца. Он не только борется, но и мечтает о будущем, у него есть своя утопия. Но жестокость научила революционера думать, что цель оправдывает средства. Я скажу по-другому: для достижения правильной цели нужны правильные средства. Путем насилия невозможно создать мирное, спокойное и любящее человечество. Насилие будет стоять у истоков, и оно будет отравлять ваше новое общество.

Бунтарь обязан быть миролюбивым. Пока он таким не станет, он не сможет быть движущей силой мирного, безвоенного и бесклассового человечества. Если вы сеете семена жестокости, не ждите, что выросшие цветы не будут ей питаться. Эти цветы вырастут из семян, которые вы посеяли. Получается, что каждая безжалостная революция создает еще одно жестокое общество и варварскую культуру. Очень больно осознавать, что нам до сих пор нужны армии и ядерное оружие. Тяжело осознавать, что нам все еще нужны полиция, суды и тюрьмы. Более совершенное общество, более осознанное человечество избавится от всего, что окружает нас и отравляет наше существование.