Возвращался он минут через десять. Как ни в чем не бывало.

Ни тебе объяснений, ничего. Молчок.

Ведь обычный, нормальный, в смысле, человек как? Вернется – скажет: дядя Коля из Житомира звонил. Или тетя Мойра. Из Баку. Или Тель-Авива… Ведь так?

Иван рассказывает про Ирак. Как он переправлял оружие через границу.

– Коршуны Хусейна. Что-то вроде элитных частей СС. Отборные головорезы. Это тебе не исламские мученики. Стальной прагматизм в борьбе за власть. Никаких принципов – цель оправдывает средства!

Тот же спокойный баритон, словно диктора Кириллова слушаешь.

– Всю оккупацию сидели тихо. Когда стало ясно, что янки выдохлись, начали группироваться. Потребовалось оружие. Вышли на меня – я как раз на Кубе был, встречался с Раулем. Я его в свое время здорово выручил. С той блокадой. Хороший мужик, правильный.

Иван чуть кивнул.

Все почему-то тоже скупо закивали.

– Коршуны хотели только новейшее. И только лучшее. Американские «Гризли» с самонаведением, израильские «Книзарты», «Люмерсы». Короче, последнее слово техники.

Иван звякает льдинками, покручивая стакан.

– Встречаюсь с ними в Мюр-Кайджи. В соляных пещерах. Это на курдских землях. Груз доставлен? Доставлен. Звоню ассистенту: деньги переведены? Да, переведены! Пожали руки, можно обратно. Но не тут-то было…

Молчит.

Делает глоток.

– Вы когда-нибудь видели, что происходит с человеком при прямом попадании из «Люмерса»?

Молчание.

Лишь страстная Диана Степанова, плотоядно раздув ноздри:

– Что?

Иван поднимает глаза, смотрит долго, чуть щурясь, вроде прицениваясь. Или прицеливаясь. Отвечает:

– Чпок!

Произносит он это смачно, сочно откупоривая букву «п».

Диана от этого бутылочного звука почему-то краснеет.

И отворачивается.

Смутить Диану, нашу хромоножку-проказницу, непросто (ей ампутировали ступню после покушения на ее мужа. От самого господина Степанова лишь фарш остался пополам с баварским железом. Она только подходила к машине, когда сработал заряд; врачи говорили, жуткое везение!). В прошлом «мисс Челябинская область», со всеми вытекающими последствиями, Диана, потеряв супруга и часть ноги, унаследовала всю степановскую империю развлечений: три казино, дюжину кокетливо раскрашенных стекляшек с автоматами и пивом, два полулегальных борделя, неказисто прикидывающихся кабинетами физиотерапии и лечебного массажа. Что-то еще по мелочи. Словом, вдовушка хоть куда. Непоседа.

Даром, что без ноги.

Меня в этой его иракской истории смутил момент с соляными пещерами. Дело в том, что у курдов испокон века были проблемы с солью, вернее, проблема была в том, что соли не было. На их землях. Надо будет про этот Мюр-Кайджи дома в «Британнике» поглядеть, может, ошибаюсь. Всяко бывает…

То, что Диана бесповоротно втюрилась в Ивана Александровича, стало очевидно к концу января.

Она сидела в тихом изнеможении и жадно впитывала его рассказы. Когда он молчал, она провожала каждый его жест кротким умильным восхищением. Сладкая грусть пополам с райским блаженством.

Мы по-прежнему собирались каждый вечер в нашем деловом клубе, кроме тех редких дачных или охотничьих вылазок: зима выдалась морозной, даже по нашим, совсем не южным, понятиям. Минус тридцать, а то и ниже.

Полковник Селезнев вдруг странным и на удивление кардинальным образом изменил свое мнение об Иване.

Он по-прежнему записывал все телефонные разговоры, рылся в его электронной почте (наш «Гранд Отель», где жил Иван, был нашпигован полковничьими штучками), пытался навести какие-то справки через своих (как он говорил, хитро подмигивая всем лицом) «коллег в Центре».