Двадцать восемь лет я посвящал каждый день своей жизни и все мои силы животным, доверенным моей заботе. Я всегда помнил о людях, которые любили животных и заботились о них, о своих коллегах-ветеринарах, которых я знал и любил, особенно о тех, кто работал в нашей «Фиц-семье». Я влез в колоссальные долги, чтобы создать из разрушенной фермы свою клинику. Из-за работы у меня не сложились личные отношения. Я переживал тяжелые стрессы и депрессии. Я просто физически не мог тратить больше времени на то, чем, по мнению жалобщиков, я не занимался.

Неужели я действительно обычный шарлатан и ханжа? Я не мог с этим смириться. Для меня это было абсолютно неприемлемо: это полная противоположность тому, за что я выступал и боролся.

Брайан обнял меня и ушел. Я выбрался из-за стола и рухнул на постель. Спальня была в моем кабинете, ведь более десяти лет я проводил в клинике большую часть времени. Я уткнулся лицом в подушку и зарыдал, подушка промокла от слез, а я не мог мыслить здраво. В тот момент мне хотелось выбежать из клиники и никогда больше не возвращаться. Я уткнулся лбом в подушку. Почему это случилось? Как такое вообще могло случиться? Что это означало? Может быть, то, что я считал совершенно ясной целью жизни, было всего лишь мифом, потому что окружающие считали меня мошенником и алчным эгоистом?

Такова была цена суперветеринарства.

В центре жалоб был случай черепахи Германа по имени Гермес. Черепаху назвали так, потому что в 2016 году ее обнаружили в картонной коробке в одноименной компании по доставке. История Гермеса и того, что произошло после его появления в нашей клинике, легла в основу четвертого эпизода двенадцатой серии «Супервет», вышедшей в свет 4 октября 2018 года. Гермес жил у Хелен, медсестры отделения интенсивной терапии, одного из самых чутких людей в мире. Она спасла черепаху и взяла к себе. Гермесу было всего пять лет, и он мог прожить еще лет сорок, а то и больше. Но во время спячки три его лапы сожрали крысы. Он попал в руки прекрасного ветеринара, специалиста по лечению экзотических животных. Он обработал раны на культях и некоторое время занимался лечением инфекции, а затем обратился ко мне с вопросом, нельзя ли сделать что-нибудь еще.

Две передние лапы были удалены на уровне нижнего конца плечевой кости, а одна задняя – на уровне нижнего конца бедренной кости, чуть выше колена. Имея только одну нормальную конечность, Гермес не мог двигаться. Хелен понимала, что качество его жизни резко ухудшилось, но она жила рядом с ним и заботилась о нем. Я видел, как черепаха позитивно общается со своей мамочкой – Гермес явно не собирался сдаваться. И поскольку черепахи живут долго, Хелен тоже не собиралась сдаваться.

Такие моменты всегда эмоциональны. Я постоянно сталкиваюсь с подобным в своей клинической практике, и это всегда очень тяжело. Родители питомцев почти физически ощущают боль и страдания своих любимцев и очень переживают, когда те получают травмы. Задача ветеринара-хирурга – быть адвокатом животного вне зависимости от чувств родителей. Но в то же время мы должны понимать эмоциональную и психологическую травму родителей животного и относиться к ним с сочувствием.

К сожалению, мы не можем помочь всем. Кроме того, есть животные, которым не следует помогать. Недостаточно иметь возможность что-то сделать – нужно понимать, служат ли эти действия интересам животного. И тут возникает профессиональная этическая дилемма. Ветеринария развивается, появляются новые приемы и возможности, а это еще более усложняет принятие решения, ведь если в коробке лишь две конфеты, выбор гораздо проще, чем когда конфет десять. К сожалению, ветеринарная медицина никак не может решить эту дилемму: понятных и ясных рекомендаций в этом вопросе не существует.