Вот некоторые соображения: чтобы действительно быть буддистом, то есть сделать буддизм своей жизненной философией, необходимо так или иначе овладеть всеми тремя прядями этого тройного шнура. Казалось бы, вполне оправданное требование, но о нем необходимо поговорить отдельно. Американцы, услышав, что я интересуюсь буддизмом, спрашивают, выполняю ли я практики. Почти всегда они при этом имеют в виду, медитирую ли я (или, точнее, медитирую ли я много и часто). Они не спрашивают, верю ли я в непостоянство всего сущего и в «не-Я» и претворяю ли в жизнь принципы этики сострадания и любящей доброты.

Представление, что буддизм – это главным образом медитации, характерно для стран Северной Атлантики. В 2011 г. я написал в колонку на HuffPost о «буржуазных буддистах», как я их назвал, и отметил в ней, что средний светский буддист в Восточной или Юго-Восточной Азии медитирует очень мало, примерно столько же, сколько средний американец-христианин молится. В Северной Америке и в Европе медитация, которая преподносится как неотъемлемая от буддизма или вдохновленная им практика, применяется для того, чтобы успокоить нервы и добиться большей безмятежности. Но ведь так мы только лелеем эго, а не избавляемся от эгоизма.

И вот мы подходим к вопросу о том, помогает ли буддизм достичь счастья. Ведь со всех сторон твердят, что да. Что я на это скажу? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Буддизм призывает остерегаться того, что привлекательно для эго, а что может быть лучшей рекламной приманкой для эго, чем обещание счастья? Как мы помним, исконный буддизм сосредоточен на дуккха – проблеме облегчения страданий для всех мыслящих и чувствующих существ, включая нас самих. Но облегчить страдания не значит достичь счастья. Позвольте мне рассказать, чем может обернуться горячее стремление объединить эти две идеи.

В мае 2003 г. я написал для New Scientist статью под заголовком «Цвет счастья», в которой рассказал о двух предварительных исследованиях «положительного воздействия» буддизма на одного конкретного медитирующего монаха (на основании нейровизуализации его мозга). К моей досаде, новостные агентства – «Рейтер», Би-би-си, а также канадские и австралийские радиостанции – тут же ознакомили с моим эссе широкую публику, преподнеся его идею в несколько сенсационном ключе: «Буддисты ведут ученых к центру счастья». Матьё Рикар, медитирующий монах французского происхождения, был объявлен счастливейшим человеком в мире. А меня причислили к ученым, обнаружившим «центр счастья» в мозге. (Я с этим исследованием даже рядом не стоял!)

Я дал множество интервью в СМИ в тщетной попытке пресечь или по крайней мере умерить преждевременные восторги по поводу того, что мозг буддистов здорово навострился вырабатывать счастье и поэтому они необычайно счастливы, пожалуй, даже счастливее всех на свете, а способствует формированию этого источника счастья в мозге самых счастливых людей медитация (что бы это ни означало). Меня спрашивали, когда же я установил, что самые счастливые люди из когда-либо живших на свете – буддисты, и где именно в мозге расположен центр счастья. Журнал Dharma Life выдал собственный прелестный заголовок, назвав ученых Ричарда Дэвидсона и Пола Экмана, которые и проводили исследование с участием медитирующего монаха, «сыщиками радости» (Joy Detectives).

Я годами подшучивал над тем, например, как в The New York Times освещаются открытия из области нейробиологии. Как и большинство моих знакомых, я считал основную массу притянутых за уши сенсаций дурацкими, но безобидными. Однако со всем этим ажиотажем вокруг буддизма стало уже не до смеха. Во-первых, теперь это затрагивало меня лично. Во-вторых, в этом чудилось что-то оруэлловское и потому вызывало смутную тревогу. Мне казалось, что многие буддисты, которых я знаю и уважаю, с готовностью проглотят эту наживку и начнут рекламировать новоявленную панацею под буддийским брендом как сертифицированный нейронаукой единственный путь к счастью. Поскольку на магические, однонаправленные духовные рецепты у меня аллергия, я не мог не впасть в скептицизм. Мы с моим другом буддистом из Голландии Робом Хогендорном придумали даже словечко для происходящего – «словобуддие». В любой духовной традиции хватает словоблудия, так что «словобуддие» – это буддийское словоблудие. Заявление, что буддизм – это путь к счастью, было «словобуддием».