Она машинально взглянула на часы над комодом и вздрогнула. Звонок телефона раздался не только в ее голове, но и в комнате. Снимая трубку, она была почти готова услышать голос брата, но чуда не произошло.

– Как ты ее назвала? – Ира, как обычно, обошлась без приветствия.

– Кого? – Саша не успела понять вопрос сестры. Единственное, что она хотела понять, – каким образом у Иры хватало сил после этого кошмарного дня, который она могла бы постараться забыть навсегда, захлопнув дверь Сашиной квартиры, возвращаться обратно. Почему она не старалась быстрее покончить с последними тремя сутками? Зачем продолжала изводить себя? Для чего мучила Сашу? И к чему действительно этот дурацкий вопрос? Кого Саша должна была назвать и почему это так интересовало Иру?

– Я хочу знать, как ты назвала куклу.

– Ты поэтому звонишь? – Что-то не складывалось. Сестра только что вернулась в свой уютный мирок. Самое время читать сказку Петюне, или погладить мужу свежую рубашку, или посмотреть с Марусей новый клип Кайли, или просто почувствовать себя свободной, укрывшись на кухне с чашкой свежезаваренного зеленого чая и с уже изрядно наскучившими, но неизбежными мыслями о хрупкости жизни. Неужели Ире не с кем разделить эти мысли, кроме младшей сестры?

– Значит, пока не нашла имени.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– А ты на мой.

– Я не искала. Я около фотографий стою, – неожиданно призналась Саша. – Кто нас тогда снимал, не помнишь?

– Не помню, – быстро соврала Ира.

– Кажется, такой смешной блондинчик, то ли Сева, то ли Сеня. Мне еще в походе думалось, что он к тебе неровно дышит. Кстати, неплохой бы был вариант. Странно, что между вами ничего не случилось. Хотя, кто знает: не встреть ты Мишу, неизвестно, чем бы закончились эти ваши братские походы. Как же его звали-то: Сева, Сеня, Тема…

– Я же сказала, я не помню. – «Сема. Его зовут Самат. И он уже несколько лет лысый, но об этом Саше лучше не знать». – Ты ведь не только этот снимок разглядывала.

– Я никакие не разглядывала. Я просто, просто…

– Что – «просто»? Просто трогала? Просто перебирала? – Вспоминала?

– Да.

– Все-таки плохо, что Ляля не пришла.

– Я звала.

– Ты ее на фотографии отрезала и ждала, что она придет в твой дом?

– Она не знает, что я отрезала. И я не ждала.

– Я думаю, ты плохо звала.

– Возможно. – «Ну, началось. Вот если бы это делала она – Ира, то тогда жаба Ляля не посмела бы не явиться на похороны бывшего мужа. А я кто такая? Меня можно и проигнорировать. Я же на самом деле не хотела видеть Лялю. Звонила для очистки совести. А даже если так? Совесть моя чиста, а пришла – не пришла, за это пусть она и отвечает».

– Хотя мало ли что могло произойти.

Саша не поддержала, не стала искать объяснений поступку бывшей невестки. И не потому, что ей было неинтересно, а потому, что у нее самой «мало ли» не случалось, у нее всегда всего было много и по максимуму, а иначе скучно, банально, неправильно.

– Ты хочешь поговорить о Ляле?

– Нет, я хотела сказать, что надо было позвать не только ее.

Саша снова промолчала. Зачем прикидываться и делать вид, что она не понимает, кого имеет в виду сестра? Прекрасно понимает, только не знает, к чему сейчас этот разговор. Если Ира считала, что надо было сообщить, почему не сказала раньше? Чтобы свалить грех на Сашу?

– Я тебя ни в чем не обвиняю, Сашенька. Я сама виновата. Так привыкла обходиться без него, что и не вспомнила даже.

«Не вспомнила? А я вспоминала. Я все время помню, хотя очень хочу забыть».

– Ир, давай не будем, а? Что сделано, то сделано, и наоборот. Уже не исправишь.