ВЕСЕЛИНА. У меня эфир в девять вечера. До вечера я ваша. Но больше я ничего не сниму.

ИТКИНД. А как вас зовут?

ВЕСЕЛИНА (уязвлено). Меня? Я же сказала: я Веселина-Мари.

ИТКИНД. Мари, я медленно работаю, очень медленно. Вы сможете позировать несколько дней?

ВЕСЕЛИНА. А моя скульптура будет на выставке?

ИТКИНД (обходит Веселину вокруг). Ну… Если получится так, как я вас вижу…

ВЕСЕЛИНА. Ню?

ИТКИНД. Что?

ВЕСЕЛИНА. Вы меня видите ню?

Иткинд, засучив рукава, подходит к куче глины и начинает мять ее, посматривая цепко на Веселину, словно прицеливаясь.

Веселина топчется на табурете, не зная, что ей делать.

ВЕСЕЛИНА. А как мне стоять?

ИТКИНД. Как хотите. Просто стойте.

ВЕСЕЛИНА (подняв руку и меняя позы) Так? С поднятой рукой или опущенной?

ИТКИНД. Так ви не сможете стоять долго. Просто стойте. Как свободная советская женщина.

Пауза. Веселина стоит на табурете, Иткинд мнет глину.

ВЕСЕЛИНА. А мне можно разговаривать?

Иткинд не отвечает.

А вы можете что-то рассказывать?

ИТКИНД. Что?

ВЕСЕЛИНА. Ну, что-нибудь. Вашу биографию. Для интервью…

Иткинд уходит, возвращается с ведром, наливает из него воду в глину и продолжает разминать ее, сосредоточенно вглядываясь в Веселину.

Алло! Исаак Яковлевич!

ИТКИНД (отстранено). Вус?

ВЕСЕЛИНА (в отчаянии). Вы обещали интервью. Расскажите о себе…

ИТКИНД. Тов. (Отстранено и почти машинально). Я родился в 1871 году в маленьком местечке возле Сморгони Витебской губернии. Мой отец был хасидским раввином… Вы знаете, кто такие хасиды?

ВЕСЕЛИНА. Ну, это такая секта…

ИТКИНД. (работая и думая о работе). Нет. Все так думают, но это не так. Хасиды говорят: жизнь нам дана Всевышним для радости и любви. Если ты соблюдаешь законы, данные Господом, то жизнь это праздник, ви согласны?

ВЕСЕЛИНА. Я согласна, что ваш папа был раввином…

ИТКИНД. И дедушка! Я закончил ешиву и тоже стал раввином…

ВЕСЕЛИНА. Это я знаю. А как вы стали скульптором?

Иткинд вдруг резко отделяет от бесформенной кучи глины большой кусок, ставит его на постамент рядом с Веселиной, и теперь в этом куске угадывается нечто вроде женского торса. Смотрит на Веселину и на торс.

Исаак Яковлевич!..

ИТКИНД (словно откуда-то издали). А?

ВЕСЕЛИНА. Вы были раввином. А как вы стали скульптором?

ИТКИНД (работая с глиняным торсом). Да, я был раввином… В 26 лет я был раввином, у меня были жена и дети – всё, как полагается настоящему хасиду… И вдруг… Вдруг мне попалась книга о Марке Антокольском. Скульпторе. А там были фотографии его знаменитых горельефов «Еврей-портной», «Вечерний труд старика» и другие. В этих стариках я сразу узнал наших местечковых евреев. И я просто потерял голову – Антокольский, тоже еврей, и тоже из Вильно, а делает такие вещи, скульптуры!..

ВЕСЕЛИНА. Ой!

ИТКИНД. Что такое?

ВЕСЕЛИНА. Не знаю. (Трет плечо) Плечо заболело… Извините, рассказывайте.

ИТКИНД (продолжая работать с глиняным торсом). Стойте прямо! Вы весна! Стойте прямо!

ВЕСЕЛИНА (выпрямляясь). Да, извините. Рассказывайте.

ИТКИНД (продолжая энергично работать с глиняным торсом). Хорошо. В это время в Сморгони наш богач Пиня, хозяин скобяного магазина, выдавал замуж свою единственную дочку Броню. Но никто не хотел на ней жениться – такая она была уродка. Маленькая и горбунья, ви можете себе представить? Пиня давал за нее очень большое приданое, но даже приказчики в магазине Пини, которые могли за грош продать черту душу, и те отказывались от Брони. Что такое?

ВЕСЕЛИНА (трет другое плечо). Я не знаю. Вдруг очень больно. Извините…

ИТКИНД. Вы хотите отдохнуть?

ВЕСЕЛИНА. Нет, нет! Рассказывайте…

ИТКИНД. Тов. Хорошо…