Хэвок ненадолго задумался, потом покачал головой. Нет. Люди, приезжающие на лето. На выходные дни. Но он всех их знал.

– А что вы делали, когда ушли Оливье и Старик Мюнден?

– Убрал тарелки, все осмотрел по-быстрому, выключил свет и запер замок.

– Точно заперли? Сегодня утром дверь оказалась распахнута.

– Я уверен. Я всегда запираю замок.

В голос красивого молодого человека вкрался страх. Но Лакост знала, что это естественно. Большинство людей, даже невинные, начинали бояться, когда их допрашивали детективы из отдела по расследованию убийств. Но она заметила и кое-что еще.

Его отец посмотрел на сына и тут же отвел взгляд. И Лакост спросила себя: а кто он на самом деле, этот Рор Парра? Сейчас он работал в садах. Косил траву, сажал растения. Но чем он занимался до этого? Многие мужчины переходили к покою садовничества, лишь познав жестокость жизни.

Достались ли на долю Рора Парры ужасы? Не был ли он сам творцом некоторых из них?

– Старший инспектор? Это Шарон Харрис.

– Oui, доктор Харрис, – ответил Гамаш в трубку.

– Я еще не полностью закончила работу, но кое-что по данным вскрытия уже могу вам сообщить.

– Слушаю. – Гамаш облокотился на стол и пододвинул к себе блокнот.

– На теле не обнаружилось никаких особых примет – ни татуировок, ни шрамов после операций. Я сделала снимок полости рта, проведем поиск у дантистов.

– В каком состоянии его зубы?

– Вот это любопытный пункт. Я предполагала, что они будут в гораздо худшем состоянии. Могу сказать, что дантиста он посещал не очень часто и потерял два коренных зуба из-за болезни десен, но в целом состояние его зубов было не таким уж плохим.

– Он их чистил?

В трубке раздался смешок.

– Как это ни невероятно – да. И даже зубной нитью пользовался. Кое-какое ухудшение есть, зубной налет и болезни, но он заботился о своих зубах. Есть свидетельства посещения дантиста – пломбы, депульпирование.

– Это дорогостоящие работы?

– Именно об этом я и говорю. У этого человека когда-то были деньги.

Да, он не родился бродягой, подумал Гамаш. С другой стороны, бродягами никто не рождается.

– Вы не можете сказать, когда он в последний раз посещал дантиста?

– Судя по износу и использовавшимся материалам, я бы сказала, лет двадцать назад. Но я послала образец судмедэксперту. Завтра будет его заключение.

– Двадцать лет назад, – задумчиво произнес Гамаш, производя подсчеты в уме и занося цифры в свой блокнот. – Сейчас убитому за семьдесят. Это значит, к дантисту он ходил, когда ему было за пятьдесят. Потом с ним что-то случилось. Он потерял работу, начал пить, у него случился нервный срыв. Произошло что-то такое, отчего он стал другим человеком.

– Да, что-то произошло, – согласилась доктор Харрис, – но только не когда ему было за пятьдесят. Что-то случилось, когда ему было под сорок. Или слегка за сорок.

– Так давно?

Гамаш посмотрел на свои записи. Он уже написал «20 ans»[19] и обвел эту запись кружочком, а теперь пребывал в недоумении.

– Именно это я и хотела вам сказать, старший инспектор, – продолжила коронер. – С этим телом что-то не так.

Гамаш сел попрямее и снял свои полукруглые очки для чтения. Сидевший в другой части комнаты Бовуар увидел это и подошел к столу начальника.

– Слушаю, – сказал Гамаш, кивком приглашая Бовуара сесть. – Я включил громкую связь, инспектор Бовуар тоже будет слушать.

– Хорошо. Так вот, мне показалось странным, что этот человек, с виду опустившийся, чистил зубы и даже пользовался зубной нитью. Но бездомные иногда совершают странные поступки. Нередко они, как вы знаете, люди душевно нездоровые. И у них бывают свои пунктики.