Только вот совесть и гуманизм не позволили воспользоваться нужным моментом, а разум попытался отыскать самые нужные слова и действия в ответ на беспочвенное обвинение. Ну и самая лучшая защита – это нападение. Пусть даже и в словесной дуэли:

– Как только вы посмели обманом и коварством пленить одинокого путника! Вместо того чтобы оказать помощь потерпевшему кораблекрушение, вы подло его оглушаете и тянете в этот ваш городишко, который ему и даром был не нужен! Мало того, вы его ещё и нагло обвиняете в какой-то лжи и приписываете вину в гибели и ранении воинов! Да что же это такое творится в ваших местах?! Существует ли здесь справедливость и здравый смысл?! Почему вашим воинам было сразу меня не спросить, кто я такой, да и не отправить лесом в любую сторону?

Внешне пришедшие аборигены от такой отповеди ни чуточки не смутились, но в голосе старика всё-таки послышалась определённая неуверенность:

– Экий ты нахал! Ещё и нас обвиняешь?.. А зачем тогда шёл к Воротам?

– Понятия не имею, о каких Воротах идёт речь! И шёл я по кратчайшей прямой от берега. Просто пытался углубиться в лес и уйти подальше от кашьюри. Мало того, я даже не ведал, что передо мной озеро, полное этих зубастых тварей, и чуть не попал в ловушку. Так что вывел меня из неё всё тот же ваш подленький и глупый Кхети Эрст. От него только требовалось указать мне верную дорогу вдоль русла Саарги к Речному проливу, а не заговаривать мне зубы для неожиданного пленения. Или вы тут специально ловите заблудших людей, а потом съедаете их на праздничном ужине?

Седой старшина враз осерчал:

– Что ты мелешь, чужак?! Как у тебя язык поворачивается изрекать такие кощунства?!

– А что ещё может подумать невинный путник, которого обвиняют неизвестно в чём?! – тоже повысил голос арестант. – Тем более что врагов у меня на Втором Щите нет, я сам здесь оказался впервые только вчера, когда очнулся привязанный к мачте разрушенного корвета…

– Вот в этом и есть твоя главная ложь! – радостно вскричал главный обвинитель. – Мы попытались пройти по скале к её оконечности и посмотреть, что там осталось от твоей большой лодки. Но там нельзя пройти! Самому лучшему отряду это сделать не удалось, и, потеряв одного человека в стычках с кашьюри, они были вынуждены отступить.

– Ещё бы не отступили! – возмущался обвиняемый. – Да я там этих тварей десятков пять настрогал, если не больше. Поэтому с соседних болот иные чудовища и подтянулись на запах крови. А до того к моему костру только к утру пара заблудших кашьюри пришла. Чего им на голой скале делать, если там никто не бывает и ничего не растёт? Вот признайся честно, старикан, раньше ведь можно было пройти на оконечность скалы? Или по крайней мере оттуда пробежаться к лесу? О! По глазам вижу, что можно! Так что за наивные и глупые обвинения? – после чего, не дожидаясь следующих слов и делая вид, что уже полностью оправдался, стал переводить беседу, если её можно было так назвать, в приемлемое для него русло: – Кстати, вам известен Уйдано Лайри?

Старец после озвучивания имени лидера Второго Щита озадаченно нахмурился, оглянулся на молчаливо стоящих рыцарей, словно прося совета, и задал ответный вопрос:

– А что тебе с этого?

– Как что?! Это же мой союзник, добрый приятель, соратник по борьбе с рабовладельческой империей Сангремар! – воскликнул Виктор.

И принялся весьма красочно описывать последние события, которые произошли на Шлёме и в разделяющем континенты проливе. А так как свои речи он уже не только вслух озвучивал, но и сотни раз мысленно прокручивал, то получилось очень и очень забористо, доходчиво, правдиво и опять-таки пафосно. А судя по лицам слушателей, одна только уверенность, что от кашьюри в скором времени планета очистится полностью, вызвала наибольшую положительную реакцию.