Ан нет. Устроили тут, понимаешь, предбанник ада, никак не меньше. И чего ради?

Канонада вдруг стихла, и Леший тут же выглянул из укрытия. Грязный дождь, водяная пыль и облака пара еще метались над полем, но кое-что сквозь эту завесу уже проступало. В первую очередь контуры биомехов.

До трех десятков тяжелых бронемашин, так называемых носорогов, несколько танков-бронезавров и неисчислимое количество жестяной пехоты: шагающих ботов-андроидов и шестиногих крабов, прочесывали перепаханные руины Копачей буквально по сантиметрам. Казалось, биомехи намерены отыскать и уничтожить малейшие фрагменты тел и экипировки погибших людей. Чтобы уж наверняка. Чтобы, как говорится, и духу не осталось. И это выглядело странным вдвойне. То есть поведение чугунков вызывало все новые и новые вопросы.

А уж сколько появилось у Лешего вопросов, когда биомехи добрались до южной окраины поселка! Неизвестно, откуда, из каких укрытий выскочили эти бойцы, обожженные и перемазанные землей, как черти, но появились они эффектно и оказались вполне бодрыми и боеспособными. Что и продемонстрировали биомехам.

Бой на минимальной дистанции с применением всех видов легкого оружия, от импульсников и лазерных армганов до «фричей» и «плетей», выглядел, как батальная сцена из качественного фильма. «Бройлеры» дрались красиво и практически без устали. Они крошили чугунков направо и налево, зачастую бросаясь на противника с одним лишь «фричем», надетым на руку наподобие перчатки. Такие эпизоды выглядели со стороны особенно эффектно. Боец проламывал толстую броню кулаком в зеленоватой перчатке, ухватывал внутри корпуса горсть каких-нибудь электронных внутренностей биомеха и вырывал с корнем.

Впрочем, не менее эффектно смотрелись очереди из «Шторма» в упор, которые сносили ботам башни, а в кабинах носорогов проделывали огромные рваные дыры. Да и как с помощью армганов бойцы шинковали «крабов» на крабовые палочки, тоже выглядело занятно.

Да, люди тоже несли потери. Но это происходило редко. А вернее, биомехи почему-то никак не могли их убить. Эти перекачанные спецназовцы, словно легендарные суворовские солдаты, продолжали сражаться, даже когда по всем законам природы им следовало упасть и умереть. Они даже переплюнули тех солдат, для которых требовалась пуля, чтобы воин упал, и еще одна, чтобы он умер. Леший видел своими глазами, как продолжал драться боец, продырявленный в десяти местах, в том числе две дырки зияли у него в шее. Как и положено, из ран текла кровь (не хлестала, не вырывалась толчками, а лениво подтекала), человека трясло от боли или от гнева, постепенно он сдавал. Все свидетельствовало о том, что это не робот, не зомби, а нормальный живой человек. Но вместе с тем этот человек демонстрировал чудеса героизма, на которые явно неспособны нормальные живые люди.

Примерно на пятой минуте схватки на поле боя установилось положение неустойчивого равновесия. Биомехи не умели отступать, поэтому не обратили внимания на факт, что люди почти уравняли шансы. Люди увлеклись, поэтому тоже не заметили изменений. Зато это отлично видели со стороны невольные зрители жестокого спектакля.

– Сейчас в правый фланг ударить бы, и конец чугункам, – с нескрываемым азартом проронил Толмач.

– Это у мордастых, похоже, по девять жизней, – проворчал Яковлев. – А лично у меня одна. С каких это радостей я должен ввязываться?

– Скучный ты, Яшка, – Толмач усмехнулся. – Не ценишь веселье в жизни.

– Мне сама жизнь как-то дороже, чем веселуха. Хочешь повеселиться – вперед! Кто тебя держит?