— Не хочу! Не надо! — кидаюсь за ним, но дверь захлопывается. Остаюсь с Владимиром наедине. Он не кажется мне весельчаком и настроение на заигрывания и споры тут же пропадает.

— Катерина, как вас по батюшке?

— В-васильевна.

— Катерина Васильевна, вам корзиночку с икрой подать? Или сначала тар-тар из лосося попробуете?

«Безжалостный» охранник старается быть вежливым и обходительным.

— Нет спасибо... Я дома поем, — в той же манере отвечаю.

— Сомневаюсь, что у Даниила Иосифовича есть еда. Да и когда еще вы туда доберетесь…

— У него, может, и нет. Но я к нему и не собираюсь. Владимир, простите, а вас как по батюшке? — помню, что с врагом нужно говорить на его же языке. Чтобы понимать его слабые стороны.

— Можно просто, Вова.

— Вова, отпустите меня, а? Я вчера луковый суп сварила, поем и лягу спать. Обещаю.

Ох, все бы отдала за то, чтобы сейчас оказаться в маленькой кухне, где из посуды одна кастрюля с подсолнухом.

— О, суп? Французский? Помню, как-то в Париже ел… — начинает рассказывать, проигнорировав мою просьбу.

— Нет же! Какая Франция? Наш, Отечественный. Еще супом Буратино называют. Самое ходовое блюдо среди молодежи.

Владимир поднимает на меня заинтересованный взгляд.

— Дадите рецепт?

Боже мой, я тут как пленница, сижу, жду неизвестно чего… да еще и в чужом свадебном платье за миллион! А он у меня спрашивает рецепт супа!

— Лук и вода.

— А дальше?

— Лук жарить, а воду варить. И если есть соль, то можно посолить по вкусу.

Начинает смеяться. Забавно видеть, как на лице типичного «головореза» появляется живая эмоция.

— Кроме лука-то что еще?

— Ничего. Я же говорю, суп Буратино. Для бедных студентов. Когда кроме лука и воды ничего нет.

Улыбка спадает с его лица так же внезапно, как и появляется.

— А что? Вполне себе нормально. С голодухи вот так заходит, — показываю большой палец вверх, бросая взгляд на поднос с аппетитной, переливающейся как драгоценные камни икрой. Обожаю. Душу готова продать за икру. Вот получу зарплату и куплю на все деньги… баночку. По нынешним ценам на большее и не хватит.

— Угощайтесь, не стоит стесняться. Нам голодный обморок не нужен, — Владимир вдруг подвигает ко мне тарелку. В нос ударяет запах, от которого рот наполняется слюной.

К черту гордость. Тянусь рукой к тарталетке, зажмуриваюсь и кусаю. Мама дорогая… это что-то неземное!

Проглатываю и тянусь еще к одной… а этот день не такой плохой, каким показался мне с утра... Тарталетки не кончаются, а икра как из рога изобилия! Ешь, не хочу!

Довольная как слон, в очередной раз протягиваю руку, но, вдруг, понимаю, что тарелка с тарталетками опустела. Более того, пуста и соседняя тарелка, на которой было ассорти из нарезки, бутербродики и канапе.

Я что, все это сожрала?! Корсет внезапно начинает давить, а в животе разыгрывается настоящая битва деликатесов. И судя по ощущениям колбаса побеждает в схватке с икрой.

— Ой… кажется, я переела!

— Ничего, вам на пользу.

— Не уверена… Мне бы это… ну, в дамскую комнату. И побыстрее, — хватаюсь за живот. Теперь уже по-настоящему.

— Не велено вас выпускать, — строго говорит Владимир.

— Что же делать? А если мне очень надо? — вскакиваю. Живот урчит так громко, что становится не до смеха.

— Накормил на свою голову! — бормочет Вова, поглядывая на дверь.

— Никто ничего не узнает, просто отведите меня куда следует! — складываю ладошки в позу молящегося и делаю печальные глаза. Сыграть лучше вряд ли получится — я действительно очень хочу посетить заведение. И если Владимир окажется таким же бессердечным, как и его «хозяин», то мне придется превратить цветочный горшок в ночной.