От неожиданно яркого ли дня, или от острого предчувствия весны, или просто от того, что она в час дня гуляет на улице, Надежда Георгиевна вдруг почувствовала себя девчонкой-прогульщицей и, заметив на дорожке к столовой длинный ледяной каточек, проехалась по нему.

Первый день в качестве народного заседателя немного разочаровал. Во-первых, воображению Надежды Георгиевны почему-то представлялись мраморные статуи, барельефы, бархатные драпировки, может быть, даже развешанное по стенам старинное оружие, а оказалось обычное унылое «присутствие». Судья по гражданским делам, к которой прикрепили Надежду Георгиевну, разочаровала еще больше, оказавшись до боли похожей на Ларису Ильиничну. Только Ларису Ильиничну она могла поставить на место на правах руководителя, а тут на место ставили ее саму. Слушая дело о разводе, Надежда Георгиевна подумала, что этих запутавшихся в своих чувствах молодых людей еще можно примирить, и обратилась к ним с предложением вспомнить первые дни знакомства, когда они были очарованы друг другом. Судья довольно грубо ее одернула, перевела разговор на имущественные вопросы, а в перерыве сделала замечание, мол, тут судебный процесс, а не воспитательный, возникла некоторая натянутость, поэтому в обед Надежда Георгиевна не осталась пить чай в кабинете судьи вместе со второй заседательницей.

Она планировала дойти до кафетерия в конце квартала, но раз тут есть столовая, то вообще прекрасно!

Несмотря на обеденное время, в низком просторном зале было не много народу, некоторые столики оставались пустыми.

Неужели здесь настолько дурно готовят? – с улыбкой подумала Надежда Георгиевна, ставя пластмассовый поднос с отколотым уголком на дорожку из стальных труб, идущую вдоль всего прилавка.

Против ожиданий, горячие блюда выглядели вполне прилично и издавали приятный аромат. Не такой, чтобы прямо слюнки потекли, но для общепита просто божественный. Надежда Георгиевна улыбнулась раздатчице, попросила котлету с пюре, взяла с полочки капустный салатик и граненый стакан, наполненный жидкостью прекрасного нежно-розового цвета. Внизу плавала долька яблока и одна разбухшая изюмина. Захотелось еще булочку, уж больно они тут были хороши – свернутые в кокетливый завиток, щедро присыпанные белоснежной сахарной пудрой и так уютно пахнущие свежей выпечкой, что даже настроение поднялось. Надежда Георгиевна протянула руку, но быстро отдернула: надо следить за фигурой.

Расплатившись, Надежда Георгиевна отошла с подносом от прилавка и замешкалась: пока она набирала еду, все пустые столики заняли, не такое уж непопулярное это место, оказывается. Жаль, ей так хотелось поесть в одиночестве… Тут взгляд упал на сдвоенный стол, расположенный очень удачно, у окна, чуть поодаль от других столиков. За ним сидел только один человек – красивый мужчина интеллигентного вида, в хорошем костюме, примерно ее лет или чуть моложе. Кажется, она видела его сегодня в коридоре суда, значит, можно нарушить его уединение. Надежда Георгиевна подошла к самому дальнему от него месту и спросила, не занято ли. Мужчина улыбнулся, сделал приглашающий жест, а когда она садилась, привстал. Пожелав друг другу приятного аппетита, они молча стали есть.

– Разрешите? – Вновь подошедший оказался так не похож на соседа по столу, составлял с ним настолько явный контраст, что Надежда Георгиевна улыбнулась.

Это был неказистый мужичонка в очень старом и старомодном костюме, от которого не пахло нафталином по-настоящему, но казалось, что пахнет, и сразу воображение рисовало старый фибровый чемодан, пылящийся на антресолях, в котором костюм пробыл последние двадцать лет. Обшлага и воротник кремовой сорочки выглядели чистыми, но изрядно посеклись от времени, а безусловно новый галстук завязан чудовищно огромным узлом, и, наверное, от этого кадык на красной жилистой шее мужичка тоже казался неправдоподобно большим.