Последней находкой оказалась фотография, от которой аккуратно было отрезано ее, Ольги, изображение. Ольга хорошо помнила эту фотографию. Они снимались все вместе, когда ездили на плотину кататься на лодке. Но вот теперь Ольгу с общей фотографии безжалостно удалили. И остались на ней только Вадим с Жанной, оба улыбающиеся, с чуть прищуренными глазами. Правда, слева, там, где раньше стояла Ольга, одно плечо Вадима было отхвачено ножницами, и куцый снимок взбесил исследовательницу невероятно. Эту «подправленную» фотографию Жанна засунула в старый блокнот, куда в детстве записывала названия фильмов, которые ей понравились. Какое-то время Ольга сидела неподвижно, потом рассовала все находки по местам.

Что же делать? Когда нахалка вернется из университета, можно будет устроить сцену, поговорить с ней по-взрослому, как женщина с женщиной. Или нет. Это поставит их на одну доску. А Ольга считала, что она выше, умнее и достойнее Жанны. Несмотря на смазливую физиономию, которой ту наградил Создатель.

Нет, с Жанной разговаривать бесполезно. Она взовьется, они наговорят друг другу пакостей… И вступят в открытую конфронтацию. Надо призвать к ответу главного виновника происшедшего – подлеца Хабарова. Это единственный выход.

Ольга злилась на свою слепоту, на то, что считала Жанну хоть и противной, но безвредной дурой. Было унизительно осознать, что дурой оказалась она сама – слепой и глухой, которая ничегошеньки не понимает ни в этой проклятой жизни вообще, ни в сердечных делах, в частности.

Ольга сердилась на Вадима из-за того, что тот не хочет, как принято выражаться, узаконить их отношения. Именно поэтому, прочитав в дневнике сводной сестры о том, что та связалась с каким-то типом, который годится ей в отцы, она не обратилась к Вадиму за помощью. Видно, Бог на нее обернулся. Хороша бы она была, если бы обратилась!

Вместо этого Ольга выложила все свои подозрения лучшему другу Вадима – Ивану Болотову. Он был рассудительным, спокойным и, как любят говорить психологи, дружелюбным. Сейчас они сидели в кафе, на крытой веранде. На столе между ними горела плоская свеча, от которой шел ванильный дух. Впрочем, интимную обстановку одна несчастная свеча создать не могла.

А Ольге, чего греха таить, было бы лестно нравиться именно такому мужчине. Несмотря на Вадима… Но Иван, к сожалению, никогда не смотрел на нее с интересом, и Ольга подспудно чувствовала, что дело в ней самой. Ей были присущи сдержанность и некая холодность. А Иван был легкий, веселый и любил живые отношения и чувства.

– Детективы пока ничего не выяснили? – спросил он, примериваясь к салату.

– Еще слишком мало времени прошло.

– Хм. Ненавижу проволочки.

Иван был из тех блондинов, которые с возрастом утрачивают резкость черт. Лица их оплывают, теряют контрастность и становятся среднестатистическими. Единственным активом Ивана, сохранившимся с юности, была ослепительная улыбка. Улыбался он широко и ярко, помогая себе глазами, которые в этот момент становились волшебными, как небо над Парижем. Улыбка обнаруживала его мужское обаяние, и окружающие безотчетно поддавались этой магии.

– Я так и не понял, почему ты не рассказала о своих семейных проблемах Вадьке, – продолжал он, энергично нагружая вилку едой. – Он умный и порядочный, и, в конце концов, вы с ним давно уже вместе. Речь ведь идет о твоей сестре. Вадька сам находился в таком же положении, ему одному приходилось присматривать за Любочкой. Он, как никто, должен понять твое беспокойство за младшую сестру.