И в этот момент зазвонил телефон.

– Слушаю! – сказала она.

Звонил Гордюхин.

– Екатерина Сергеевна? Здравствуйте. Гордюхин моя фамилия. Участковым работаю.

– До сих пор?

– Пока терпят... Я вот чего... Мы тут снова были на месте преступления, снова осматривали, искали.

– Нашли?

– Честно говоря, результат тот же... Кто-то очень хорошо поработал до нас. Кстати... Вашего фотоаппарата я там тоже не нашел. Когда мы уходили, он оставался на полке.

– Может, слесарь спер?

– Да не должен, он вроде ничего мужик.

– Потому и спер, – с преувеличенной уверенностью сказала Касатонова. – Когда будете у него обыск проводить, я согласна быть понятой. У меня хороший опыт.

– Признавайтесь – прихватили свой фотоаппарат?

– Не оставлять же мне его в квартире, залитой кровью невинной жертвы.

– А я уж было забеспокоился, – Гордюхин облегченно перевел дух. – Вроде взял, а не вернул. Ладно, обошлось и хорошо.

– Эти снимки вам вряд ли понадобятся? – Касатонова придала своему голосу сложную интонацию, нечто между вопросом и утверждением, но Гордюхин ответил легко, не задумываясь.

– Да, эксперт был со своим сверхмощным аппаратом. Думаю, он сумел ухватить больше подробностей, чем ваша мыльница. Я ведь и снимал только потому, что не был уверен, что они с фотографом приедут. А раз прибыли в полном комплекте, то все и уладилось. Как впечатления? Вы ведь впервые исполняли обязанности понятой?

– Крутовато для первого раза, но ничего... Спала нормально. Уже есть успехи?

– Какие успехи, – безнадежно проговорил Гордюхин, и Касатонова, кажется, даже увидела, как он, сидя в своем кабинете, махнул рукой. – Следов никаких, зацепок нет, сам никто с повинной не пришел. Остается одно – искать, как говорится, умозрительно – не было ли врагов, не угрожал ли кто, не пытался ли совершить убийство до этого случая... Ну, и так далее. Среди своих искать надо – знакомые, приятели, соратники, сотрудники.

– Женщины, – подсказала Касатонова.

– Вы имеете в виду образцовую уборку? Вряд ли... У женщин, как мне кажется, другой способ сведения счетов. И потом, тут не месть, тут другое...

– Передел собственности?

– Что-то в этом роде. На фабрике надо искать концы.

– То есть заказное убийство?

– Екатерина Сергеевна, – усмехнулся Гордюхин, – где вы набрались таких слов? Как вам удается произносить их столь легко и непосредственно? Вы побыли два часа понятой, а кажется, всю жизнь проработали в уголовном розыске.

– А знаете, Николай Степанович, если неделю посидеть у телевизора и посмотреть криминальную хронику... И все. Этого вполне достаточно. А ведь есть еще последние известия, репортажи из мест заключения, интервью со следователями, документальные фильмы, художественные сериалы, если, конечно, их можно назвать художественными... Кто-то настойчиво и целеустремленно готовит народонаселение России к криминальной жизни... Вам не кажется?

– Я уверен, что народонаселение России к этой криминальной жизни давно подготовлено и, кажется, даже забыло, что бывает жизнь другая – спокойная, доверчивая, благожелательная... Хотите цифру, Екатерина Сергеевна?

– Хочу! – быстро сказала Касатонова.

– За последние десять лет, за годы демократии, свободы и счастливых преобразований, десять миллионов человек получили тюремный опыт. Прибавьте сюда еще столько же их детей, жен, мужей, родственников, и вы получите почти все сто пятьдесят миллионов. А вы говорите, идет подготовка... Подготовка закончена.

– А что же дальше?

– Загляните как-нибудь... Я слышал, вы вроде как бы на пенсию решили выйти, а? У вас теперь много времени?