Она была предельно вежлива и говорила спокойным нейтральным голосом, словно биоробот, у которого был включен алгоритм доброжелательного отношения к клиенту, но при этом сама она не испытывала по отношению к нему никаких эмоций.

Настя смотрела на доктора немигающим взглядом, и её слова как будто пролетали мимо. Нет, она их прекрасно слышала и даже понимала, но… не воспринимала относительно себя.

– Не двадцать, – машинально повторила она. – А что, если было бы двадцать, это бы помогло?

– Тогда прогноз был бы более благоприятный. В молодом организме ресурс ещё не исчерпан… В двадцать лет вы могли бы забеременеть с вероятностью 50%, но этот момент, к сожалению, уже упущен. А с каждым годом шанс забеременеть при таком заболевании будет уменьшаться…

– Послушайте, но что, разве ничего нельзя сделать? – раздался гулкий голос Макса – ей показалось, что он доносится откуда-то издалека, со дна глубокого бункера. – Сейчас же постоянно появляются новые технологии… Деньги – не проблема. Может быть, какие-то новые препараты или… методики…

Настя с удивлением повернула голову, захватив в фокус взгляда его напряжённое лицо, заострившиеся скулы, сплетённые пальцы вытянутых рук. Макс… Неужели он так переживает?

– Конечно, я пропишу лечение, – ответила доктор, – курс лучших гормональных препаратов на пять лет, дополнительную аппаратную терапию, общеукрепляющую терапию. – Но вы должны понимать, что это не гарантирует положительной динамики. Я не хочу давать вам ложные надежды…

– По-вашему, ложная надежда – это хуже, чем её полное отсутствие? – с нажимом спросил Макс.

– Я просто хочу вас настроить на длительное лечение, – ответила женщина, сделав вид, что не замечает сарказма. – Это заболевание имеет наследственные корни, оно генетически обусловлено, и тут невозможно просто устранить причину… Ну и фактор возраста, как я уже говорила.

Настя слушала слова доктора словно сквозь пелену белого шума. Он давил на уши, из-за чего голова начала кружиться, а кабинет врача – медленно плыть перед глазами. Кажется, только сейчас до неё дошёл истинный смысл их разговора. Болезнь. БЕСПЛОДИЕ! Страшное слово, из-за которого ей не суждено стать матерью! Осознание этого факта выбило почву из-под ног. И не только в метафорическом плане. Настя почувствовала слабость. Ей вдруг захотелось забиться куда-нибудь в тёплую норку, свернуться калачиком и лежать так, пока всё не закончится…

*****

Мы с Катей переглянулись, и в её глазах блеснуло понимание. Инна в очередной раз спасала ситуацию, спонтанно выбрав правильную тактику. Ввести их в заблуждение. Выбить почву из-под ног. Лишить опоры. Сделать так, чтобы они не понимали, что происходит, чтобы отступили от своих продуманных схем…

И эта тактика прекрасно работала. Инна радостно поприветствовала столпившихся мужчин, подошла к репортёру, который держал микрофон перед напуганной Лизой, и мимолётно дотронулась до его плеча.

– Как же я рада вас видеть, – произнесла она с такой трогательной искренностью, что даже мне захотелось в это поверить, а репортёр от неожиданности чуть не выронил микрофон. Она повернулась к толпе и окинула собравшихся оценивающим взглядом. – Вы и плакаты уже нарисовали, молодцы! Вот это я понимаю, ответственный подход к делу!

Мужчины с плакатами остановились в замешательстве. Они непонимающе смотрели друг на друга, на Инну, на репортёров. Журналист, который донимал вопросами Лизу, тут же отошёл от неё и вопросительно уставился на мужчину с породистым лицом, который занимал центральное место лидера. Видимо, именно он был здесь главным. Возможно, это именно он спланировал эту акцию, а журналисты здесь – лишь винтики в системе…