– Что?! В превышении самообороны?! – не поверила своим ушам Катя. – О каком превышении может идти речь? В первый раз я вообще думала, что не выживу. И я его даже и пальцем не тронула… А во второй раз – это был всего лишь шокер! И если бы я не ударила, он бы ударил меня!

– Да, я всё это понимаю, но… там всплыли новые факты. Медицинское освидетельствование с его стороны, которое ранее не фигурировало в деле. Оказывается, у вашего супруга тоже были выявлены повреждения, повлекшие длительное психическое расстройство. А это уже классифицируется, как тяжкие телесные…

– Да это же очевидная фальсификация доказательств! – воскликнула Катя.

– Это ещё надо доказать… А вы знаете, какова статистика осуждений за превышение самообороны? Не буду пугать вас цифрами, но для вас неутешительная. И особенно это касается случаев, связанных с домашним насилием.

– Послушайте, Геннадий Петрович, скажите прямо, какие у нас реальные шансы выиграть?

– Если бы мы с вами жили в Штатах, то шансы были бы гораздо больше, —

уклончиво сообщил тот, постукивая перьевой ручкой о край столешницы. – Но российские законы… Мягко говоря, допускают очень размытую трактовку, да и в целом наша судебная система слишком неповоротлива. Очень часто такие дела решаются не в пользу женщины, к сожалению…

– Я не понимаю. Пожалуйста, скажите конкретнее. Были подобные ситуации? – попросила Катя.

– Да сколько угодно, – ответил адвокат, – Вот например, недавно прошло достаточно громкое дело. Суд над женщиной по статье о превышении самообороны. А было так, что она очнулась и поняла, что муж её со всей силы тащит за волосы к раскрытому окну. Что она сделала? Рефлекторно схватила первое, что подвернулось под руку – кухонный нож. Раздумывать было некогда, тут или ты бьёшь, или тебя выбрасывают с восьмого этажа. И вот она этим ножом пырнула его в бок.

– Что, насмерть? – поразилась Катя.

– Да какое! Жив остался, но это уже расценили, как тяжкие телесные. И вот, пока она лежала в обезьяннике с сотрясением и ушибами, супруг подал заявление. И что вы думаете?! Выиграл это дело, а её посадили на три года.

– Почему? У него какие-то связи были? Или дал взятку?

– Самое интересное, что нет. Вроде всё и по закону, – Геннадий Павлович положил ручку на стол и переплёл длинные пальцы с отполированными ногтями. – У нас закон этот как трактуют? Если на тебя напали с пистолетом, только тогда ты имеешь право взять нож. Ты можешь что-то сделать в ответ, только если тебя уже начали убивать! А ещё лучше – когда уже убили…

Катя с раскрытыми глазами слушала слова адвоката и не могла поверить, что этот ад ещё не закончился…

– То есть, получается, женщина современным законодательством вообще никак не защищена? – спросила она, ощущая, как в душе поднимается волна здорового протеста.

– Увы, – развёл руками Геннадий Павлович. – Я бы сказал, пока положение женщины в рамках существующих законов достаточно шаткое…

*****

– Дайте, пожалуйста, бутылочку Савиньи-Ле-Бон Крю, – обратилась Марго к скучающему у прилавка смазливому парню.

– То самое, две тысячи восьмого года? Отличный выбор, – расплылся в улыбке продавец. – С вас десять тысяч пятьсот. Карта или наличные?

– Карта, – ответила Марго и полезла в сумочку, уже предвкушая, как она сейчас придёт домой, скинет с себя одежду и расслабится в компании хорошего вина.

Эту компанию теперь она выбирала гораздо чаще общества смазливых парней.

Вино – оно никогда не предаст. С ним всегда всё просто и понятно. А главное – максимально честно. Ты тратишь на него деньги, но по крайней мере, заранее знаешь, сколько именно – и никаких неприятных сюрпризов в виде фальшивых украшений,