Теперь был мой черед остановиться. Я замер от удивления. То, что моя странная спутница упомянула имение мистера Фэрли, буквально ошеломило меня.

– Вы услышали чей-то голос? – спросила она испуганно, как только я остановился.

– Нет-нет, но вы назвали Лиммеридж. Я слышал о нем несколько дней назад от людей из Кумберленда.

– Ах, я, конечно, их не знаю… Миссис Фэрли умерла, муж ее тоже. Их дочка, наверно, вышла замуж и уехала. Я не знаю, кто теперь живет в Лиммеридже. Я люблю всю эту семью в память о миссис Фэрли.

Казалось, она хотела еще что-то прибавить, но в это время мы вышли к заставе. Она сжала мою руку и с беспокойством посмотрела на ворота.

– Сторож не видит нас? – спросила она.

Но сторож не выглянул. Никто не видел нас. Никого вокруг не было. Когда показались газовые фонари и дома, тревога ее усилилась.

– Вот и Лондон, – сказала она. – Вы нигде не видите кеба? Я устала. Мне страшно. Я хочу сесть в кеб и уехать.

Я объяснил ей, что, если на пути мы не встретим пустого экипажа, нам надо дойти до стоянки кебов, и попытался возобновить разговор о Кумберленде. Но бесполезно: ею целиком овладела мысль о возможности спрятаться в кеб и уехать. Ни о чем другом она не могла ни говорить, ни думать.

Мы пошли дальше и вскоре увидели кеб, который остановился неподалеку от нас, на противоположной стороне улицы. Какой-то джентльмен вышел из него и скрылся за садовой калиткой. Я окликнул кучера, и он снова влез на козлы. Нетерпение моей спутницы было столь велико, что она заставила меня перебежать с ней дорогу.

– Сейчас так поздно, – говорила она. – Я тороплюсь только оттого, что так поздно…

– Я не могу подвезти вас, сэр, если вам не в сторону Тотнема, – вежливо сказал кебмен, когда я открывал дверцу кеба. – Лошадь падает от усталости. Она дотянет только до конюшни.

– Да, да, мне в ту сторону, мне именно в ту сторону, – проговорила она, задыхаясь от нетерпения, и быстро села в кеб.

Удостоверившись, что возница так же трезв, как и вежлив, я все же попросил разрешения проводить ее.

– Нет-нет! – резко отказалась она. – Теперь мне хорошо, теперь я спокойна. Если вы порядочный человек, помните ваше обещание. Пусть кебмен едет, пока я не остановлю его. Благодарю вас, о, благодарю, благодарю вас!

Я держался за дверцу кареты.

Она схватила мою руку, поцеловала ее и оттолкнула. Кеб тотчас же тронулся в путь. Я пошел дальше по улице со смутным желанием остановить его, сам не знаю зачем, но не решился сделать это, чтобы не встревожить и не испугать ее, наконец окликнул кучера, но слишком тихо, чтобы привлечь его внимание. Стук колес затих в отдалении, кеб растаял среди черных теней – женщина в белом исчезла.

Прошло около десяти минут. Я продолжал свой путь в каком-то забытьи, сомневаясь в реальности происшедшего, мучась неясным ощущением собственной вины и в то же время не понимая, в чем она. Я шел бесцельно, куда глаза глядят. Мысли мои были в полном смятении, как вдруг я пришел в себя, словно проснувшись, услыхав совсем близко, за спиной, стук колес быстро приближавшегося экипажа.

Я остановился в густой тени каких-то деревьев. Неподалеку от меня, на противоположной стороне улицы, тусклый фонарь осветил фигуру полисмена, медленно шагавшего навстречу экипажу.

Открытая коляска с двумя седоками проехала мимо меня.

– Стой! – закричал один из них. – Вот полисмен, спросим его.

Лошади сразу же остановились в нескольких шагах от того места, где я стоял в темноте.

– Полисмен! – крикнул тот же человек. – Не проходила ли тут женщина?

– Какая из себя, сэр?