Наконец, когда Вера устроилась за дверью на подоконнике, давая понять, что она тут вообще поселилась, завотделением Егор Григорьевич вышел к ней вообще без звонка.

– Как вас зовут?

– Вера.

– Вера, приоткройте окно, я покурю здесь. Устал. А знаете, – вдруг рассмеялся он. – Вы, наверное, сделали сегодня мой день. Тяжелая эта история с осиротевшим ребенком. Операция. В таких случаях нельзя думать, что будет с ним, когда за ним приедут. Что будет, то и будет. И вдруг является, как я понимаю, совершенно посторонняя девушка, то, что вы сначала мне рассказывали о знакомстве с этой семьей, после первых же моих вопросов оказалось откровенной ложью. Охраны у нас нет, вместо нее бабушка-гардеробщица, ей вы тоже наврали, что договорились со мной. Ну, она у нас вообще не монстр, не привыкла к тому, чтобы ей врали. Ну, и теперь вы здесь будто поселились. Я сейчас, увидев вас на подоконнике, уже почти обрадовался. Бывает же что-то постоянное на свете. И вспомнил старую, грубоватую шутку от лица женщины: «Он такой нудный, что ему легче дать, чем объяснить, что ты его не хочешь». Извините. Я вас не обидел?

Конец ознакомительного фрагмента.