И от этих мысленных картин парня сжигало изнутри. Сбивалось дыхание. Становилось дурно. Представляя, как другой касается женщины, которую желал сам, он испытывал какое-то бешеное желание касаться себя. Потому что в ушах ревела кровь, а закрывай глаза или не закрывай, несчастный все равно видел ЕЕ, слышал ее стоны, так, будто он был с ней сам.

  Он тряс головой, отгоняя наваждение, а руки непроизвольно тянулись, не в силах прекратить эту пытку прикосновениями, измученное тело окатывало волнами желания. Метнулся в очистительную кабину, замер там, выставив самый холодный режим, прижимаясь спиной к гладкой, почти ледяной поверхности. Не отпускало. Тогда он со стоном сдался. Несколько секунд, и его исстрадавшееся тело забилось в конвульсиях. А потом он упал на колени и уткнулся лбом в скрещенные ладони, с горечью осознавая собственное ничтожество.

- Ты жалок! Жалок! Жалок...

  Чувствуя себя ужасно ущербно, он, тем не менее, ни за что не пошел бы за облегчением к Мегги или Кохре. Даже сама мысль об этом теперь вызывала отвращение.

  Когда дыхание успокоилось, Мальгрэн выбрался из очистительной кабины и упал ничком в постель, чтобы забыться тревожным сном.

***

  Утром он проснулся совершенно разбитым, потому что поверхностный сон, в который ему с трудом удалось погрузиться, был полон непонятных и пугающих  видений. Снилось, что их атакуют отовсюду, что он не успевает... Захватчики высадились на «Альбатрос», а из их кораблей, будто студень полезли отвратительные и страшные чудища... А он не успевает! Не успевает...

  Неудивительно, что после такой ночи Мальгрэн был мрачен и зол больше обычного. К завтраку в столовую он вышел одним из последних. Ни Флайта, ни Дарины там уже не было. Это и к лучшему, потому видеть их сейчас было выше его сил. Однако, как бы ни складывались или не складывались отношения, профессионализм диктовал ему держать себя в рамках корректности. Хотя бы внешне. Но как же это тяжело давалось!

  На глаза капитану Данко попался злосчастный Гет Перкин, и отвратительное настроение при виде его встревоженной физиономии даже слегка выправилось. Теперь будет на ком отыграться за все, потому что Гет с точки зрения Мальгрэна вполне заслужил великую честь быть козлом отпущения.

  Дожевывая безвкусный завтрак, капитан Данко успел спланировать свой сегодняшний день. Сначала проконтролировать звено, не забыть про Перкина (хотя разве такое приятное дело забудешь!), нарезать всем задач, потом к Бенгсу. Надо было кое-что обговорить со старым лисом. После этого он собирался встретиться с лейтенантом Сиурсом, и так подгадать, чтобы застать его в обед.

- Черт... – пробормотал он, запив все якобы фруктовым соком и покривившись, - Вечно экономят на армии. Знать бы еще, где этот кусок жира обедает. Небось на «Альбатросе» своих получше кормят.

  А к 14.30 Мальгрэн собирался навестить Элайджу.

  И потом все-таки придется встретиться и обговорить все с Флайтом. Ужасно не хотелось Флайта видеть, но смысла нет откладывать. Нравится ему это или не нравится.

***

  К тому моменту, когда он поднялся на верхнюю палубу, отведенную под технику отряда сопровождения, Мальгрэн уже вполне владел собой. Конечно, отвратительное настроение и тревожное предчувствие, беспокоившее его уже несколько дней подряд, никуда не делись, но завтрак сделал свое дело, чувствовал он себя вполне здоровым. Почти.  

  Надо сказать, что прозвище, данное ему пилотами звена зачистки, капитан Данко полностью оправдывал, потому что обычно бывал зол как черт, и никому не давал спуску. Но сегодня при виде его парни, выстроившиеся шеренгой перед своими машинами и глядевшее, как он вышагивает вдоль строя, сделали вывод, что «злобный ублюдок» просто в ударе.