Правда, осмыслять такие вот отвлеченные вещи у Мадины на этот раз и времени не было. Она уставала от московского ритма и московских расстояний, и поэтому самая обыкновенная конференция библиотекарей – с докладами, по ее представлениям, скучноватыми, с разговорами в курилке и прочими атрибутами подобных мероприятий, – утомила ее так, словно была марафонской дистанцией.

К тому же следовало найти время для похода по магазинам, и об этом Мадина думала с унынием: от магазинов она уставала всегда, не только в Москве. Она не любила разговоров об энергетике, ауре, карме и прочих неясных материях, к которым почему-то испытывает особый интерес поверхностное сознание, но, когда ей время от времени приходилось покупать одежду, готова была поверить в любые энергетические штучки. Вещи, самые обыкновенные вещи, висящие на кронштейнах или лежащие на магазинных полках, выматывали Мадину так, словно одним лишь прикосновением к ним вытягивались все ее силы. Поэтому она старалась избегать походов по магазинам, насколько это было возможно.

Но не устроить сейчас такой поход не представлялось возможным уже потому, что никто в их семье не возвращался из поездок без подарков, притом не случайных подарков, купленных впопыхах, а таких, которые доставляли бы радость. Да и Зое она пообещала же купить какой-нибудь необыкновенный, только в Москве продающийся крем.

Обещание это Мадина считала теперь опрометчивым. Ну откуда ей знать, какой крем обыкновенный, а какой нет? Кремами она не пользовалась совсем – не потому, что была какой-нибудь особенной поборницей естественности, а потому, что не испытывала в этом необходимости. Вода в Бегичеве была мягкая, без примесей железа и известняка, к тому же в саду стояла баня, и распаренный березовый веник казался Мадине лучшим косметическим средством; кожа после него становилась младенческой, ее просто грех было вымазывать кремами.

И что именно следует купить Зое, она не представляла.

Поэтому магазин «Косметика ручной работы», который Мадина увидела на Тверской улице, оказался очень кстати. Магазина с таким названием в Бегичеве не было точно.

Магазинчик был небольшой, даже тесный, но, едва войдя в него, Мадина поняла, что он до невозможности дорогой. Впрочем, в трех шагах от Кремля и не могло быть дешевых магазинов, и Мадина это знала, когда отправлялась на Тверскую в поисках Зоиного крема. Но этот магазинчик выглядел уж очень необычно, вот ей и захотелось сюда зайти.

По его стенам тянулись открытые деревянные полки, на которых была расставлена и разложена косметика – разнообразная, но вся сплошь странная. На больших фаянсовых блюдах, как в какой-нибудь старинной лавке колониальных товаров, лежали огромные куски мыла – коричневые, желтые, зеленые, розовые, синие, оранжевые, белые. У Мадины в глазах зарябило от многоцветья, к тому же каждый кусок источал свой особенный запах, и от их обилия кружилась голова. Как раз когда она вошла в магазин – дверь при этом звякнула медным колокольчиком, – маленькая продавщица в длинном льняном переднике отрезала от одного из этих кусков маленький кусочек и заворачивала его в переливчатую, как шелк, бумагу. Пока Мадина разглядывала полки, продавщица положила сверток с мылом еще и в пакетик, тоже шелковистый, и протянула его покупательнице, высокой девушке с таким холеным лицом, что не приходилось сомневаться: такие девушки дешевую косметику не покупают. На девушке был серебряный шуршащий плащ, как на фее из сказки. Только вряд ли у сказочной феи мог быть такой холодный и надменный взгляд. Даже ее высокие тонкие каблуки сверкали резким и жестким блеском, словно в них были сделаны какие-нибудь особенные металлические вкрапления.