Мужчина убрал руку и Василису охватило разочарование. Её отсылают? Мыться? Не так она представляла их встречу. Но главное то, что её, кажется, оставят. Хвала Древним, она всё-таки нужна хозяину.

– Вон там, – он махнул туда, откуда пришёл, – тебе всё покажут.

– То есть это будешь не ты?

Он нервно и резко рассмеялся.

– Что? Я? Василиса, а ты ничего не путаешь, часом? По-моему, это ты должна слушаться меня, а не наоборот. Кто кого собрался мыть?

– Мы можем… – она не смогла закончить фразу, но пунцовая краска залила даже шею.

– Тебе придётся очень и очень постараться, чтобы я позволил тебе приблизиться настолько близко, – он навис над девушкой, превращая её в робкую овечку подле волка.

Последние два слова были сказаны столь глубоким бархатным баритоном, что Василиса окончательно оробела, как загипнотизированная от ужаса мышь, а не овца. Он сделал шаг в сторону, широким жестом приглашая ступить на порог покоев, и девушка стремглав бросилась прочь, подобрав обрезанный край платья.

Вопреки ожиданиям, здесь не было кровати, а только столы, беспорядочно расставленные стулья и бумажные книги на полках от пола до потолка. Она успела испугаться, что над ней посмеялись, как вдруг на противоположной стене отъехала секция, открывая потайное помещение. Оттуда потянула сыростью и сочными цветочно-пряными запахами, и Василиса шмыгнула в щель.

И остолбенела, разглядев там одетую в шёлковый халатик молодую женщину, сидящую нога на ногу возле трюмо.

Она была красива и знала об этом. Василиса никогда раньше не видела такой холёной и гладкой кожи, даже у матушки Анны запястья были грубее и суше, а ведь та грязной работой не занималась сроду, поручая всё на свете служкам или монастырской кухарке. Женщина не спеша оглядела ворвавшуюся к ней Василису, особенно остановившись на скудном одеянии, и состроила капризную мордашку вместо приветствия:

– Что вылупилась? Никогда голую женщину не видела?

Вообще-то халат искусно прикрывал всё положенное, но облегал весьма пышные формы в столь выигрышной манере, что Василиса почувствовала себя худющей дурнушкой на её фоне.

– Э-э-э… Меня зовут Василиса, а вы кто?

– Да знаю я, кто ты, – с досадой пропела женщина, – наслышана. Ожидала большего, если честно, – она выразительно зыркнула на босые и чуть замызганные ступни гостьи, до смешного контрастировавшие с её мягкими и будто фарфоровыми ножками, – а меня зовут Инна, и я его девушка, кстати. Ты хоть в курсе, что это значит?

Поскольку Василиса по праву считала себя девушкой хозяина – он принял её, не отослал назад – разбираться с конкурентками можно и позже, когда смекнёт, что к чему. Ссора с местной красавицей, к тому же явно более опытной? Нет уж, лучше постараться угодить ему по-максимуму.

– Хозяин велел мне помыться, – только сейчас Василиса разглядела разнообразные сантехнические чудеса из благородного матового сплава. В монастыре они мылись с помощью нагретой в ведре воды, так что разбираться с этим богатством придётся срочно, но Инна явно не торопилась обучать её, Василису, всем премудростям.

– Ну так мойся, – женщина величаво махнула на огромную белоснежную ванную, что была гораздо больше той бочки, в которую набирали воды для самой матушки, – кто тебе не даёт? Только не заляпай тут всё, ненавижу разводы.

– Я уберу, – пообещала Василиса, хотя как отскрести блестящие поверхности до столь идеального состояния, она не представляла даже приблизительно.

– Ты? Не смеши, для этого есть прислуга. Просто не разбрасывай волосню, не плещись и не топчись зазря мокрыми лапами. Лады?