Сесть в его машину ни я, ни молодая парочка отказываться не стали.

— Так, Виктория, остаешься за старшую, пока я не вернусь, — отдала я распоряжение помощнице и нырнула в автомобиль с мигалками.

***

Вишневский вел нас по уже знакомому мне мрачному коридору отделения полиции. Молодая парочка плелась позади меня, о чем-то перешептываясь, а я опустила взгляд и… отметила упругие ягодицы идущего впереди мужчины.

— О, Ковылина! — отвлек меня от созерцания прекрасного знакомый голос. — И почему я не удивлен видеть вас в стенах нашего заведения? — съязвил наш участковый. — Что опять случилось?

— Здорово, — мимоходом пожал Воронцов руку нашему провожатому.

— Приветствую, Степан Вениаминович, — отозвался Вишневский. — Гражданка Ковылина – потерпевшая сторона.

— А она всегда потерпевшая, хотя терпеть ее приходится всем остальным, — недовольно пробубнил он, бросил на меня осуждающий взгляд и потопал дальше.

Вишневский никак не отреагировал на слова коллеги, только столь же уверенно, как и раньше, направился в кабинет. Меня даже разочаровала его незаинтересованность.

— Проходите.

Я вошла в логово брутального мужчины и вздохнула от разочарования. На единственном окне висели пыльные занавески, на столе стоял старенький компьютер, а к стенке в ряд прижимались четыре хлипеньких стульчика.

— И это ваш кабинет? — сморщила я нос, позабыв о вежливости.

— А что вы здесь ожидали увидеть? — непонимающе ответил мне Егор Макарович. Я же в мыслях обрисовала то, каким бы могло быть это помещение: темные стены, увешанные портупеями и оружием, приглушенный свет, проникающий сквозь решетки на окнах, и непременно кожаная мебель.

— Можно я матери позвоню? — внезапно отозвался светловолосый паренек, выдернув меня из фантазий. — А то она волноваться будет.

— Да, конечно, — ответил Вишневский и махнул рукой на стулья. — Присаживайтесь.

— Гражданка Ковылина, вы будете писать заявление? — сухо спросил капитан, ища что-то в своем столе. — Или вас устроит возмещение причиненного ущерба?

Я посмотрела на молодежь. Белокурая девочка, юная совсем, искренне сожалела: это было видно по ее испуганному виду и хлюпанью носом. Я вспомнила, как она уверенно признала свою вину и взяла ответственность, и поняла, что это были неплохие ребята. Быть может, они и правда случайно разбили витрину.

— Я не против денежной компенсации, — ответила я, кивнув.

Парень не стал теряться: тут же достал из кармана телефон и набрал чей-то номер.

— Лель, тут такое дело… — протянул он. — Не могла бы ты нас из ментовки забрать?

— Что?! — услышала я женский крик из трубки. — Что случилось?

— Да ничего страшного. Так… А еще мне деньги нужны. Можно договориться без заявы. Просто ущерб возместить и все, — пояснил кому-то парнишка. — Лады, жду.

Пока мы ожидали родителей молодежи, я наблюдала за мужчиной напротив. Он заполнял какие-то бумаги и периодически хмурился своими густыми бровями.

«Какой злой полицейский», — дразнила я капитана про себя.

А Вишневский словно услышал мои мысли и резко поднял на меня взгляд. Я даже растерялась и начала бегать глазами, чувствуя, будто полицейский поймал меня за преступлением. К счастью, меня спас раздавшийся стук в дверь.

— Входите, — громко бросил Егор Макарович так, что я буквально подпрыгнула на месте.

— Здравствуйте, я опекун Марии, — уверенно заявил вошедший в кабинет мужчина. Я осмотрела его: высокий и широкоплечий брюнет, сорока лет на вид. Он был в строгом, дорогом костюме. — Сансаров Андрей Витальевич.

Я схватилась руками за сиденье стула. Так вот, где оказывается настоящие мужики водятся! Если бы я раньше знала, не стала бы тратить свое время на детские ссоры во дворе, а сразу начала бить витрины.