– А она сама об этом узнала только вчера! – заявила Люся, ликуя, что ее слова произвели должное впечатление на толстяка.

– Ты – Людмила? – на всякий случай поинтересовался тот.

– Людмила Селиванова, – гордо тряхнула рыжей шевелюрой Люська.

– А я Тихон Аркадьевич, – задумчиво представился толстяк.

Люся чуть не сказала, что она рада, но вовремя опомнилась. С чего бы ей радоваться? Да и не рада она вовсе встрече с этим половым гигантом, у которого имеются три жены, отношения и дети.

– Мама о вас говорила, – на всякий случай сказала она вежливо.

– Она много чего говорила, – с обидой отозвался толстяк. – А про мужа не упоминала!

– Да, – из вредности Люська снова наступила ему на больную мозоль, – я вышла замуж! Так что меня можно смело исключить из списка ваших потенциальных невест.

– Жаль, ты мне понравилась, – признался Тихон Аркадьевич и полез в карман пиджака за носовым платком, которым тут же принялся вытирать вспотевший от досады лоб. – Когда выскочила замуж?

– На днях, – Люся оскорбилась. Ишь какой! Выскочила! Как будто жениться идут, а замуж только выскакивают. Натуральный шовинизм. Мужчина никогда не скажет, что он выскочил жениться. Зато если девушка, то та обязательно выскакивает. – Вышла замуж! – повторила она.

– Слышал уже, – скривился толстяк и налил самогона из сиротливо стоявшей на столе и непочатой бутыли. Залпом опрокинул стакан в себя.

– Мама! – снова позвала Люся, прекрасно понимая, что светской беседы у нее с гостем не получится. – К тебе пришел Тихон Аркадьевич!

– Да, – мрачно заявил тот, – к ней я пришел! – Выхватил у Люси цветы и встал.

– Тихон Аркадьевич! – Из кухни пулей вылетела Артемида Степановна и кинулась к гостю.

Тот сунул ей букет, тоскливо поглядел на вышедшего за ней Смолкина и тяжело вздохнул.

– А у меня такая радость, – произнесла Артемида Степановна голосом человека, потерявшего в одночасье все, что было нажито непосильным трудом, – дочь замуж вышла.

– Знаю уже, – буркнул толстяк и… упал.

Конкуренции Смолкин не терпел. В этом было его мужское обаяние и сила. Ради любимой женщины он был готов на любые безумства. Людмилу Селиванову он не любил ни в данный момент, ни в принципе, но раз уж она считалась его женой, то имела право на его внимание. Только его, а не этого типа с ромашками! Пока Артемида Степановна раскланивалась с гостем, Смолкин успел убрать в сторону его стул. Конкурент, естественно, сел мимо.

Люся блаженно улыбалась, глядя, как лакированные ботинки взлетели над столом и опустились вслед за их нахальным владельцем на пол. Артемида Степановна заохала, сунула букет дочери и принялась хлопотать над незадачливым женихом, бросив колючий взгляд на довольных молодоженов.

Смолкин тут же сделал озабоченное лицо и кинулся помогать теще.

– Как же вы так? Да как же, – суетилась Артемида Степановна, водружая толстяка с помощью Федора на стул, – промахнулись-то?!

– У вас что, – прохрипел гость, – стулья ненормальные, на колесах?!

– Есть тут у меня ненормальные, – прошипела та, сверкнув глазами в сторону дочери.

– Я бы попросил вас, – простонал тот, держась за свой бок. – Тому, что я двадцать лет назад не прошел психиатра на призывной комиссии в военкомате, есть вполне объективное объяснение…

– Да что вы говорите?! – всплеснула руками и цветами Люська, довольная, что вывела субъекта на чистую воду. – То-то я думаю, ненормально иметь чудесные отношениями с тремя бывшими женами!

– Он шутит, – заявила мать, усаживаясь рядом с толстяком, с лица которого успел сойти румянец.

– Да, – сказал тот, – я шучу.