В общем, не знаю, как великий критик жив до сих пор, но интуиция и чувство самосохранения у него напрочь отбиты.

– Вы позиционируете себя как лучший рыбный ресторан, – зачитывает Высоцкий соответствующий слоган внизу страницы.

– Это потому, что Милена Игоревна любит суши и устриц, – шепчу, покосившись на вход.

Нижними девяносто чую: за нами следят! Вздохнув, выпрямляюсь по струнке и принимаю невозмутимый, деловой вид.

– Но… ты мне их тоже не принесешь? – догадывается Олег.

– Смотря какие… – выговариваю медленно, задумчиво прикладываю палец к губам. Высоцкий, проследив за моим жестом, неожиданно шумно сглатывает.

– Черт, мы как будто в морской бой играем, – Оннервно отбрасывает меню. – Предложи мне сама что-нибудь. – Сцепив кисти в замок, с вызовом смотрит на меня.

– Греческий салат, – невозмутимо советую.

– То есть верх мастерства ваших поваров – это нарубить овощи кубиками?

– Нет, просто я его люблю, легкий и вкусный. А так можете выбрать любой другой салат, – горячо оправдываюсь, будто сама на кухне работаю. – В холодном цеху сегодня Рафаэль, он готовит шикарно. Язык проглотите.

– Ты так его отрекомендовала, будто он твой парень. – Недовольно буркнув, этот зануда вновь погружается в меню. Скоро дыру в нем протрет.

– Почему сразу парень? Мужчина в самом расцвете сил, – подшучиваю, а Высоцкий почему-то становится мрачным. Не понимает юмора. – Ему на днях полтинник стукнет.

– Ладно, я согласен на него.

– На Рафаэля?

– Обойдусь. На его Греческий салат, – он делает паузу, чтобы ошарашить меня внезапным приказом: – А еще принеси мне все то, что я озвучил до этого.

– И ежа? – сдавленно попискиваю.

– И его, родимого, – усмехается, захлопывает меню. Протягивает его мне. – Ну, чего зависла? Поторопись, я засекаю время на приготовление пищи и обслуживание.

– Как пожелаете, – шумно выдохнув, я разворачиваюсь на пятках и шагаю в сторону кухни, чтобы передать ребятам заказ.

Что ж, прости, Маруська, я пыталась, но твой папка мечтает провести романтический вечер в обнимку с унитазом. Не смею ему мешать. Может, дурь и самодовольство заодно из него выйдут…

– И о чем вы разговаривали? – Как черт из табакерки, выскакивает из-за угла Мегера, стоит мне свернуть в коридор.

Неужели лично за нами наблюдала?

– Я принимала заказ, – равнодушно отвечаю, пытаясь обойти ее.

– Для этого необязательно заигрывать с клиентом. – Упирает Мегера руки в бока, выпятив уверенную тройку, надутую за деньги хозяина, и не пропускает меня.

– С гостем, – машинально поправляю ее. – В ресторане гости, а не клиенты. И я всего лишь старалась быть вежливой.

– Штраф! – Снова выдает она скрипуче-пискляво.

В этот момент она напоминает Червонную Королеву, которая казнит всех без разбора. Только вместо: «Голову с плеч!» наша истерично орет: «Штраф!» Я уже даже не реагирую – жаль тратить на нее эмоции. Невозмутимо киваю, прощаясь с зарплатой в этом месяце, а Мегера злится еще сильнее. Ей нужна отдача. Она будто энергетический вампир – питается нашими страхами и горем. Я же выжата, как лимон, после общения с Высоцким.

– Можно я просто передам заказ на кухню? – устало выдыхаю я, не удовлетворив эту вечно голодную женщину. Пусть к критику обратится за вулканом страстей – тогда, может, он поскорее сбежит из ресторана, а мне не придется кормить его зомби-ежами.

– Пожалуйста. – Наконец-то отступает Мегера, чтобы процедить мне в спину: – Там и будешь сегодня работать. Допоздна.

– Я не могу, – встрепенувшись, я оборачиваюсь. – Я обещала матери вернуться домой пораньше…

– Не обсуждается! Ты что, не видишь, у нас форс-мажор! – Стреляет Милена взглядом в направлении ни о чем не подозревающего Высоцкого. Критик сидит, зажав ручку в левой ладони, а пальцем правой листает ленту в телефоне. Он-то наверняка себя манной небесной считает, а не каким-то форс-мажором. – Хочешь бросить команду на произвол судьбы?