Когда мне было пять, мама отучилась на журналиста-международника и до моего совершеннолетия исколесила полмира, а недавно она сообщила, что выходит замуж за своего нового оператора и остается жить в Испании.

Как и всех прежних кавалеров моей матери, бабуля нового парня своей дочери не одобрила. Слишком знойный, слишком бойкий, слишком характерный. Она дала их отношениям год и потирала руки в ожидании их расставания, чтобы сказать: «Я же говорила! Он тебе совершенно не подходит! Он, как твой отец – наиграется и бросит!». Так что меня она решила пристроить в «надежные руки» своими силами. Чтоб уж наверняка. И первым претендентом в женихи был романтичный Роман - внук ее закадычной подруги из театра. Мне пришлось три часа гулять с ним под дождем по парку. Он бледнел, робел и дрожал, как осиновый лист на ветру, декламируя нелепые стихи собственного сочинения. Не выдержав изощренной пытки кустарной поэзией, я отошла «ответить на важный звонок» и со скоростью спринтера побежала до остановки. Надо отдать должное, «жених» оказался наблюдательным и заметил мою попытку к бегству, но спортсмен из него оказался никудышный. Я успела чуть ли не на ходу остановить такси и смылась от него в закат, не дослушав его вирши про «розы-мимозы в лютые морозы».

До того был Эдик, родня которого никак не могла принять, что их отпрыск плавает под радужным флагом, особенно негодовал по этому поводу дедушка Эдика. Руководствуясь принципом «стерпится – слюбится», его семья пошла супротив природы парня, и они решили нас женить. К счастью, Эдуард тоже не был заинтересован и по обоюдному согласию мы сообщили всем, что категорически не подходим друг другу.

А еще был Иван – внук бабушкиной соседки тети Веры. Качок с уровнем развития дворового голубя, который до сих пор считает, что я в него тайно влюблена, просто набиваю себе цену. Он, вроде, безобидный парень, но… Нет!

- Федору тридцать девять, очень милый парень, с собственной квартирой, к тому же работает в банке. Характер спокойный, рассудительный и к тому же домосед, золотой человек!

- И как такое золотце цыгане не украли? – прыснула я.

- Все ерничаешь? Между прочим, он очень занятой человек, поэтому времени тянуть кота за хвост у него нет, готов хоть завтра жениться. Его мать сказала, что по фотографиям у тебя в контакте ты ему очень даже приглянулась, особенно в купальнике…

- Ба! Они же в закрытом альбоме!

- Ладно, я парочку скопировала и переслала его матери, - сообщила бабуля примирительно.

- Ба, да он в два раза меня старше!

- Значит мудрее и к тому же он в банке работает, а, значит, при деньгах. Я ведь хочу, чтобы ты была счастлива и ни в чем не нуждалась.

- Блин, я поняла, знаешь кто ты? – мне стало смешно. – Ты престарелая сутенерша, которая хочет повыгоднее меня продать!

Я говорила это в шутку, но, судя по тону, бабушка обиделась.

- Алена, мне твои слова, как ножом по сердцу. Я не хочу, чтобы ты повторяла чужих ошибок и к тому же договорные браки самые прочные.

- А если он мне не понравится?

- Из-под палки под венец тебя никто не гонит.

У меня на этот счет складывалось другое впечатление.

- Мне 87 и, я надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

- Что ближайшие двадцать лет ты от меня не отстанешь?

Иногда у меня складывалось впечатление, что мы с бабушкой подружки, которые родились с почти вековой разницей.

Она хихикнула, но, взяв себя в руки, продолжила с напускным, до ужаса серьезным тоном.

- Это значит, что я хочу успеть понянчить правнуков до того, как… для меня все закончится.

Бабуля всегда любила напустить драмы и пафоса и, надо отдать ей должное, людям, которые не знали ее так же хорошо, как я, казалось, что ее слова, рыдания и эмоции настоящие. Но искренние переживания и слезы всегда скрывались за закрытой дверью и их никому не позволялось видеть.