Нет, я не вылезла из машины. Решила, гад все же лучше знает, что происходит в зоопарке. К тому же очень настораживали его слова, будто я могу сделать только хуже. И, возможно, это было бы так…

Потому что картина, представшая мне, была как минимум странной. Поначалу я ничего не слышала, хоть и приоткрыла окно. Но зато видела.

Как миловидная девица буквально засияла при виде Ронара. На ее маленьком личике появилось выражение слепого обожания. И он кинулась к нему, явно собираясь повиснуть на шее.

В последний момент Ронар, поморщившись, перехватил ее руки и слегка отодвинул. По щекам девушки потекли слезы.

— …Господин мой, позвольте… Я стану такой, как вы захотите… — донесся до меня отзвук ее молящего голоса.

О Боже! Что это значит? Восторженная и сумасшедшая фанатка Ронара?

В тот момент желание выбраться из машины и разобраться в ситуации было почти непреодолимым. Лишь ценой невероятных волевых усилий я удержалась на месте.

А дальше я наблюдала, как Ронар с непрошибаемо-строгим выражением лица отчитывал девицу. Онегин несчастный! Она же рыдала и простирала к нему руки в мольбе.

Что говорил он, я не слышала. А вот еще одна ее фраза донеслась:

— …Господин Ронар… тогда хотя бы… подарите мне свой платок…

Кошмар, пронеслось у меня в голове. Не знаю уж, какие отношения связывают Ронара с этой девицей, но она явно психически нездорова. Просит, чтобы «хозяин дал ей понюхать свой носок».

Платок Ронар не дал. Вместо этого сказал девчонке еще что-то резкое. Потом рукой указал ей на ближайший домик, и девушка, как побитая собака, поплелась к нему.

Я вцепилась руками в руль.

Фанатка или нет, ненормальная или нет, а то, как резко он отверг свою поклонницу, ножом прошлось по душе. Вот не зря я его гадом считаю! Уверена, бедная девушка заслужила хотя бы пару добрых слов… Хотя… Я уже ничего не понимаю!

Когда Ронар сел обратно, поглядывал на меня как-то странно. Мне даже показалось, что с опаской. Я же не знала, что сказать.

— Хотите объяснений? — вдруг спросил он. — Поехали, кстати. В ближайшее время эта несчастная не вернется. И надеюсь… это единственная неприятная встреча. Приношу извинения.

Ого… он приносит извинения? Это что-то новенькое. Впрочем, то, каким тоном это было сказано, наводило на мысли о чем угодно, только не об извинениях.

— Извинения приняты, — процедила я таким же тоном. — А объяснений хотелось бы.

— Я не могу их дать. По крайней мере сейчас. Могу только заверить, что я не желаю зла этой девушке, что бы вы обо мне ни думали.

О… Ну опять. Недолго музыка играла… Ладно. Я не буду требовать объяснений. Умолять о них! Много слишком чести этому сердцееду или кто он там есть.

— Я вас поняла, — бросила я. — Уговаривать не буду. Но я тоже хозяйка зоопарка. Это и моя подчиненная. Поэтому скажите… — я обернулась к нему. — Эта девушка хотя бы… не беременна?

Уф… Вот я это и сказала. Потому что мысль про отвергнутую беременную поклонницу, умоляющую возлюбленного позаботиться о ней и ребенке, неудержимо стучалась в голове. И вообще казалась единственно логичной.

— Нет! — резко ответил Ронар. — Я ее и пальцем не тронул. И вообще… если бы я мог это изменить…

Он осекся и задумчиво глядел в окно.

Это он о ее чувствах, подумала я. О том, что ему вовсе не нравится наличие безответно влюбленной в него девушки?

Дальше мы ехали молча. Я не знала, что думать. А перед глазами так и стояла картинка, как Ронар строго отрывает от себя руки девушки. А она плачет… Плачет, словно ее лишили единственного дорогого в жизни.

Вскоре мы подъезжали к особняку.