Я послушно растягиваюсь на кушетке, и Маша моментально отводит глаза. Затем, словно спохватившись, разворачивается и открывает шкаф, из которого достаёт сложенный плед.

— После выходных в кабинете прохладно, — поясняет, осторожно прикрывая им мои бёдра. Я вновь начинаю ощущать это странное расслабление: хочется забыть о делах, закрыть глаза и отдаться её заботе. Именно так воспринимается каждое её движение, возможно, потому что она выполняет свою работу с душой. Её лицо оказывается над моим, и я впервые замечаю, что на её щеке есть лёгкий пушок. Словно почувствовав мой взгляд, Маша заглядывает мне в глаза и быстро улыбнувшись, отходит. 

— Я нанесу на колено массажный гель. Иногда мы используем нестероидные противовоспалительные крема, но в твоём случае нет необходимости.

— Ты всегда всё подробно поясняешь пациентам? 

— Стараюсь. Это их здоровье, и они имеют право знать, что с ними происходит.

— Всё правильно, Маш, ты умница.

Я чувствую прохладное прикосновение к ноге, очевидно, тот самый гель, за которым следует осторожное и тёплое — ладонь Маши. Чтобы не смущать её, смотрю в потолок, а потом и вовсе закрываю глаза. Её пальцы обводят колено, сначала мягко, затем чуть сильнее, постепенно увеличивая давление. Это мой первый лечебный массаж, но сейчас я уверен, что она действует как профессионал. Движения отнюдь не робкие, а точные, выверенные и одновременно приятные. 

Я пытаюсь абстрагироваться от происходящего и в мыслях переключиться на дела: после процедуры мне предстоит встреча с вице-губернатором по поводу будущего проекта, дело на сотни миллионов. Но сосредоточиться никак не выходит: в голове то и дело всплывает картина узких ладоней, растирающих мне ногу. Это странно и совсем мне не нравится.

— Всё в порядке? — долетает до меня мягкий голос. — Если больно или неприятно, скажи.

— Всё в порядке. 

Я открываю глаза, чтобы развеять навязчивую картину и, слегка приподнявшись на локтях, оцениваю происходящее. Тёмная прядь волос упала Маше на лоб, на щеках играет легкий румянец, на меня она не смотрит: всё её внимание сосредоточено на моём колене. Помимо воли взгляд касается её шеи и спускается ниже, в вырез её халата: из-за того что она наклонилась, в нём видна ложбинка её груди. Я вновь опускаю голову на кушетку и с двойным усердием представляю предстоящий диалог с Мезенцевым. Однако он упрямо не хочет выстраиваться, и через пару секунд его напрочь вышибает очередная картина: я задираю этот нелепый белый халат, перегибаю Машу через кушетку и трахаю её. Она округляет рот и громко стонет, её темная копна волос натягивается в моей руке, белоснежная кожа ягодиц подрагивает в такт движениям. 

Я несколько секунд разглядываю холодный свет потолочного светильника и стискиваю зубы. Какого чёрта? Это девушка — младшая сестра Риты, с которой у меня всё прекрасно и на которой я собираюсь жениться. Она слишком молода, не в моём вкусе и с большой вероятностью девственница, а я лежу на больничной кушетке, и у меня на неё эрекция. Я здоровый мужчина, но вряд ли происходящее можно считать нормальным.

— Маш, — я сажусь, придерживая рукой плед, и мысленно благодарю её за подобную предусмотрительность, — на этом закончим. 

В голубых глазах проносится непонимание и разочарование, она растерянно отступает назад и прячет ладони за спину. 

— Что-то не так? Ты можешь мне сказать.

Что я ей скажу? Что я только что представлял, как трахаю её в этом самом кабинете, и мне нужно срочно очистить голову?

— Маш, дело не в тебе, — мой голос звучит немного грубо, но это лишь потому, что я хочу, чтобы она ушла. — Ты всё делала отлично, мне просто необходимо уехать.