Я повернулась к мужчине, который подобрался к нам так незаметно. Но, наверное, просто мы с Хилбертом не способны были ничего замечать, оглохнув и ослепнув на эти несколько мгновений.

Да тут пришлось опешить ещё больше — от силы тяжёлой харизмы, что ударила меня в грудь, как только я увидела очередного незнакомца. Не зря опасалась его. Вот не зря! Мне даже не надо было представлять того, кто стоял сейчас передо мной. Высокий и широкоплечий, породистый: каждая твёрдая черта его лица выдавала древность рода и силу крови. Я ничего в том не смыслила — но чувствовала всеми трепещущим фибрами души. Несмотря на то, что мужчина уже шагнул за черту среднего возраста, ему удалось сохранить и отличную фигуру, и аристократичную стать. Волосы его с лёгкой проседью касались плеч, подчёркивая ненастное чернёное серебро глаз — таких же, как и у сына. Пожалуй, он мог бы сойти за тайную мечту порядочного количества девиц-любительниц-постарше-и-поопытней. В общем, даже близорукий сразу распознал бы в этом человеке отца Хилберта — Маттейса ван Берга.

— Мениэр ван Берг, — неведомо как сориентировалась я и даже поклонилась немного, стараясь всё же выказать ему уважение хоть и не представляла, как он сам относился к Паулине, а значит, и ко мне.

Но, к моему облегчению, похоже, старший ван Берг не испытывал к своей невесте такой страшной неприязни. А может, просто старался быть вежливым — и это порядочно злило его сына.

— Мейси дер Энтин, — он тоже наклонил голову. — Мы, кажется, уже договорились, что в виду того, что вы моя невеста, я могу называть вас просто Паулине.

— Запамятовала, простите, — я улыбнулась натянуто и шагнула вперёд.

Маттейс сразу подхватил меня под локоть, сжал слегка — и направил коротким толчком дальше, весьма отчётливо давая понять, кто здесь хозяин. Не семья, а львиный прайд какой-то. Я и хотела вырваться, но пока не стала. Чтобы понять, как стоит вести себя дальше и какие возможности у меня есть для освобождения, мне нужно узнать отца и сына ван Бергов получше. А присматриваться удобнее всего из засады. И не глупить,чтобы не усложнить своё положение ещё больше.

Хилберт, кажется, постоял ещё немного позади, а после пошёл следом, сохраняя дистанцию. Маттейс проводил меня до огромной двустворчатой входной двери, украшенной красивой, выпуклой резьбой. Я успела разглядеть её совсем немного: на ней были изображены как будто какие-то сцены охоты или сражений — а после оказалась в сумрачном и чуть промозглом нутре замка.

Внутри каменного чудовища под названием Волнпик оказалось совсем не уютно. Не сказать, что когда-то я слыла особой впечатлительной и склонной к фантазированию, но как будто почувствовала недобрую волю замка, только ступив через его порог. Словно он не был рад вообще никакому живому существу, что в нём обитало. Хотелось заскулить, как напрудившему лужу щенку, и спрятаться под креслом. Только воля так же держащего меня под локоть Маттейса ещё удерживала от столь постыдного и эксцентричного побега.

— Можете чувствовать себя здесь, как дома, — с лёгкой улыбкой в интонации проговорил старший ван Берг, слегка ко мне склонившись.

И как будто он хотел, чтобы это услышала только я, да идущий следом Хилберт громко хмыкнул, и даже представилось ясно, как страдальчески закатил глаза. Я взглянула на Маттейса с громадной долей недоверия: шутит или правда считает, что здесь вообще можно ощущать себя на своём месте? Каменные серые стены Волнпика как будто раздавить хотели — какой уж тут дом… Но в глазах йонкера почудилась злая насмешка: зря я даже на миг поверила в то, что он относится к Паулине с большей благосклонностью, чем сынок. Он такой же. Ровно такой же, как и тот — только научился уже прятать истинные чувства за маской приветливости. Научился быть мудрее и терпимее — но если приглядеться — те же мысли и тот же пренебрежительный взгляд.