Наташа дождалась, когда Горана уложит ее волосы в незамысловатую прическу и закрепит их изнутри шпильками, отказалась от макияжа и направилась в гостиную, туда, где ее уже ждал учитель этикета вместе с сыном, любителем техники.

Учитель оказался высоким крепким брюнетом с зелеными глазами. Средних лет широкоплечий мужчина, он смотрел на мир внимательным взглядом. Таким же взглядом он окинул и Наташу, не забыв поклониться. Темно-синий камзол с посеребренными пуговицами, черные штаны, под цвет им туфли — учитель смотрелся этаким франтом. И Наташе было непонятно, что заставило его согласиться на обучение кронпринцессы.

Сын учителя выглядел парнем лет семнадцати-восемнадцати. В росте он лишь немного уступал отцу, одет был так же тщательно, в те же цвета, и издали, со спины, их обоих можно было бы легко перепутать.

— Ваше высочество, я рад, что на меня пал выбор, и я смогу обучить вас основам этикета, — церемонно произнес учитель. Его взгляд цепко следил за каждым движением, каждым жестом Наташи.

Она понимала причину такого поведения. Все же Натали, хоть и слыла глупышкой, умела вести себя на людях. Эти правила вбивались в нее с рождения. А относительно умная Наташа их наоборот не знала. Вряд ли учителя кто-то стал бы посвящать в проблему переселения душ. А потому он недоумевал, к чему учить тому, что давно было изучено.

11. Глава 11

Встреча прошла продуктивно: были заверены уже подписанные на высшем уровне контракты, появились договоренности о продолжении сотрудничества в различных сферах. Прижимистые гномы преподнесли довольно дорогие дары. В общем, все было идеально. Практически. Потому что после встречи Гарольду следовало посетить супругу, у которой вот-вот должен был закончиться первый урок этикета.

— Сын, — укоризненно покачал головой отец, высокий плечистый брюнет с карими глазами, выслушав жалобы Гарольда, — ты слишком резко отзываешься о своей избранной.

— Стерва — это не резко, — проворчал хмурый Гарольд. — Я всего лишь подобрал верное определение для ее характера.

— Ты знаешь ее три-четыре дня. Вы женаты меньше суток, а ты успел уже навесить на нее ярлыки, — усмехнулся отец. — Помнишь, я рассказывал, как познакомился с твоей мамой?

— Когда она влепила тебе пощечину на балу за пошлую шутку? — уточнил Гарольд. — Помню. Но, отец, у тебя был выбор! Тебя насильно не вели к алтарю. И каждый из вас даже сейчас может потребовать развода.

— Так вот что тебя раздражает, — отец, сидевший в удобном, обитым бархатом кресле с высокой спинкой, усмехнулся. — Тебе хочется свободы выбора. Или просто свободы?

Гарольд раздраженно фыркнул. Он прекрасно понял, на что намекал отец.

— Да, верность не самая сильная моя черта, — огрызнулся он. — Но это же не значит, что нужно было меня связывать по рукам и ногам.

Гарольд поднялся из такого же точно кресла, прошелся по малому тронному залу туда и обратно, чтобы хоть как-то успокоиться.

— Видимо, ты обидел Яреца, — последовал ответ. — Смысла уже нет вспоминать, когда именно и как это случилось. Теперь тебя ждет расплата длиною в жизнь.

Гарольд выругался, про себя.

 — Мама тебе рассказала?

— О том, откуда прибыла невестка? Да. И что это меняет? Боги связали ваши души так же крепко, как и тела.

— Не в этом суть, папа. Она совершенно не умеет вести себя на людях. А еще она наглая, невоспитанная, алчная, расчетливая… Что? Что ты на меня так смотришь?

— Мне кажется, или она тебя серьезно зацепила? — весело блеснул глазами отец. — Когда равнодушен к существу, таких сильных эмоций не бывает.