Я выздоравливала. Сил становилось все больше, и я уже начала включаться в общий быт. Сидеть на шее у Бориса мне совсем не хотелось. А уж делать вид, что немощна и беспомощна я никогда не умела.

Сначала я взяла на себя готовку. Борис, честно говоря, был дрянным поваром. И весь его кулинарный арсенал состоял из четырех блюд: мясо и рыба жареные, суп из мяса и разваренной крупы, которая уже почти закончилась, и уха из рыбы с щепоткой овощной приправы. И наелась я ими на всю жизнь вперед.

Пока мои блюда тоже не отличались разнообразием, из продуктов у меня тоже были только мясо с рыбой, немного специй и пряности. И это меня, конечно, не радовало. Откровенно говоря меня это злило. За запас круп и мешок муки я бы продала душу дьяволу, если бы он вдруг появился и предложил бы мне такой обмен.

Однажды утром, когда Борис собирался на охоту, а я мыла посуду после завтрака, не выдержала:

- Мы не можем постоянно питаться одним только мясом и рыбой! Нам нужна растительная пища. Может быть ты возьмешь меня с собой, и я поищу какие-нибудь съедобные растения?

- Не сейчас, - качнул головой Борис. - Сейчас у нежити период размножения. Потерпи немного. Когда закончится весна, я смогу вывести тебя на прогулку.

- Я не доживу до лета, - буркнула я. Умом я понимала, Борис прав. Рисковать жизнью из-за пучка щавеля глупая идея. Но все равно было неприятно.

А он вздохнул:

- Когда продукты стали портиться, я постарался спасти какую-то часть. И забил посевным зерном и какими-то семенами все верхние шкафы... Не знаю, пригодны ли они к пище, мне тогда очень не понравился их внешний вид. Но ты можешь посмотреть... Там и мука, вроде была...

- И ты молчал! - возмутилась я, невольно расплываясь в улыбке.

- Только осторожно, - кивнул он, - мешки тяжелые и тебе придется встать на стул. Лучше дождись меня, я тебе сам все достану.

Я только отмахнулась. Разве ж меня напугать трудностями, когда передо моим мысленным взором замаячила тарелка каши и кусок хлеба...

Домыв посуду я влезла на табуретку и облазила все шкафчики, забитые небольшими килограмма по два-три мешочками с семенами. Там были и просо, и горох, и ячмень, и пшеница, и кукуруза, и еще какие-то неизвестные мне культуры, которые я не смогла определить. Тем более все семена оказались заражены долгоносиком и превратились в труху, и это расстроилась меня еще больше. Теперь все это зерно только на выброс.

Но потом я вспомнила Робинзона Крузо. На своем необитаемом острове он высыпал поеденный червями корм для попугая, чтобы освободить мешок. А в трухе оказались целые зерна, которые просоли и дали зерно. Поэтому ничего выбрасывать я не стала. Убрала обратно. Как потеплеет, высажу.

Пара мешков муки, которые нашлись в закромах на дне шкафа, тоже не годилась в пищу, там прекрасно чувствовали себя мучные черви. Это было так противно, что меня чуть не стошнило. Я когда-то слышала, что раньше зараженную муку не выкидывали, а просеивали и прокаливали в печке. Но я, видимо, еще не дошла до той стадии голода, чтобы есть то, что осталось после червей.

Я, кряхтя и тяжело дыша от напряжения, выволокла мешки к входной двери, хотя их вес едва ли был больше десяти килограмм. Как только Борис вернется, первым делом попрошу его выбросить это безобразие. Жить в доме, где совсем рядом обитает такое множество червей, мне было некомфортно.

А вот запасы сахара и соли радовали. Специи немного отсырели на воздухе и превратились в монолитные камни, но в остальном не пострадали. Их Борис прихватил с запасом. Хватит и на засолку и на варенье... Если, конечно, будет что консервировать.