Бабка Катя мне понравилась. Она оказалась совсем не такой, какими я представляла себе темных магов-женщин. По рассказам некромантов у меня сложилось впечатление, что все они сплошь гулящие, пьющие и, вообще, ведущие аморальный образ жизни.

Но бабка только посмеялась над моими представлениями о мире. И, вообще, она казалась не из простых. Ее отцом был какой-то обедневший, но очень гордившийся своим происхождением, барон, который не смог пристроить темную дочь замуж. Не было у него достаточно приданного, которое обычно отлично закрывает глаза на иную природу невесты. А отдать аристократку в жены какому-нибудь простолюдину, он посчитал ниже своего достоинства, и предпочел отправить дочь на княжью службу. Словно не знал, что именно это значит для несчастной Кати. Но ей повезло. Некромант, который был комендантом крепости в те времена, положил глаз на юную баронессу. Она ответила ему взаимностью и стала его верной спутницей на всю жизнь. Фактически женой, хотя венчаться им Светлейший так и не позволил.

Через пятнадцать лет коменданта отправили в отставку, они с женой переехали в Жутово, где прожили еще пять счастливых лет. Когда ее возлюбленный умер, бабе Кате исполнилось тридцать пять. С тех пор она и жила одна, старательно пряча от людей свою истинную природу. Боялась, что кому-то наверху не понравится столь долго живущая темная.

Она и в Мертвые земли-то согласилась пойти, потому что до сих пор боялась светлых мнишек гораздо больше, чем нежить.

- Но почему вы их так боитесь? - спросила я. - Нет, я. Конечно, знаю, что светлые маги не такие хорошие, как преподносится в Пределах Жизни. Но все же, мне кажется, они не такие уж страшные...

Мы с бабкой Катей мыли посуду после завтрака. Вернее она мыла, а я вытирала и расставляла по местам, потому что моя помощница пока не знала, что на какую полку убирать.

Бабка Катя грустно улыбнулась:

- А ты думаешь, те светлые, которые гнали нас в границам, как скот, вели себя прилично? Нет, милая, каждая темная в пути познала и насилие, и унижение... с нами не церемонились. Любой из светлых, которые сопровождали караван, мог взять любую. И делать с ней все, что угодно. Нас ведь, милая, и за людей-то не считали. Если бы не мой Ванюша, - бабка Катя тяжело вздохнула, - не выбралась бы я из этой пучина. Сгинула бы, как все остальные. Ведь темные, милая, к нам относились не лучше.

- Как это? - не поняла я.

- А вот так, - вздохнула бабка, - тебе поди еще и говорили, что у темных женщин бешенство матки. Мол, кидаются сами на первого встречного?

- Говорили, - кивнула я. У меня в голове никак не укладывалось то, что я узнала. Как такое может быть? - Выходит темные женщины вроде рабынь? И каждый может делать с ней все, что хочет?

- Выходит так... потому и пьют... и умирают молодыми. Знаешь, как руки на себя наложить хочется, после того, как солдаты все вместе тебя, - она закашлялась и задумчиво добавила, - а ты чистая и невинная, как весенний цветок. А ты даже не знала, что такое между людьми-то бывает. Меня мамка-то учила, пока жива была, мол, в первую брачную ночь муж к тебе в спальню придет, так ты ляг на спину и не шевелись. Позволь ему делать с собой все, что хочет. А сама лежи тихо, в его сторону и не смотри. Одеяло прикуси, да терпи. Звука не смей подать. А как уйдет, так и поплакать можешь. - Она снова вздохнула и повторила, - если бы не мой Ванюша, не выдержала бы я. Нечасто-то аристократки в княжьей службе попадаются. Так что, милая, не одного дня мне покоя не было. Потому и не люблю я светлых. Внутри от страха все сжимается. Ни пошевелиться, ни вдохнуть не могу.