— Кроме того, — продолжил почтальон, делая шаг назад и расправляя плечи, — пользуясь случаем, прошу вашего позволения отпустить на фестиваль горничную, мою невесту, которую я имел честь пригласить сопровождать меня на праздник.

Натали чуть не поперхнулась воздухом. Невесту?! После всего, что он ей устроил?! После того, как отвернулся от неё, едва услышал первые сплетни?!

Натали уже собиралась высказать всё, что думает о таком женихе, но Поль её опередил. Его голос прозвучал вежливо, но с металлическими нотками:

— Колетт, разумеется, поедет на фестиваль. Но сопровождать её будет тот, к кому она проявит благосклонность. И, как мне показалось, это… отнюдь не вы.

Выражение лица почтальона стало таким кислым, что у Натали в голове невольно всплыло слово “уксус”.

— Благодарю вас за доставку, — продолжил Поль, делая лёгкий шаг в сторону, словно указывая на выход. — Не смею вас больше задерживать.

Почтальон побледнел, стиснул губы, кивнул и быстро ретировался, едва заставив себя попрощаться.

Колетт, вся горящая от волнения и смущения, сделала неловкий реверанс.

— Простите, сударь, сударыня… я не хотела… Я… позвольте поблагодарить…

— Тебе не за что извиняться, — поспешила успокоить её Натали.

Колетт робко улыбнулась:

— Я… я тогда пойду… в малом зале… ещё не натёрты полы…

И она умчалась так стремительно, что её подол затрепетал, как парус.

Поль проводил её взглядом и с лёгкой усмешкой принялся распечатывать конверт:

— Что ж, посмотрим, чем нас порадует мэрия.

Он вынул лист и развернул его так, чтобы и Натали могла видеть. Бумага была толстая, тиснёная золотом, а почерк — церемонный с аккуратными завитушками.

“Глубокоуважаемые месье и мадам ван-Эльст,

Имею честь от имени городского совета пригласить вас на восемьдесят седьмой юбилейный фестиваль цветов, традиционно озаряющий в конце весны наш славный город лучами культуры, красоты и благоухания…”

— “Юбилейный” восемьдесят седьмой? — усмехнулся Поль.

Натали тоже показалась забавной эта неувязка, но её глаза уже бежали по тексту дальше.

“В программе:

— выставка цветов от лучших домов королевства,

— народные гуляния с аттракционами, плясками и комедийными интерлюдиями,

— бесплатная раздача знаменитых хельбрукских пончиков (ещё тёплых!),

— и, разумеется, костюмированный бал в городском театре.

Убеждён, что столь уважаемая семья, как ван-Эльст, представит для выставки цветов лучшие образцы, как это всегда бывало в годы процветания Вальмонта. Спешу уведомить, что малый павильон №2 (целиком!) уже отведён для ваших экспонатов.

Дополнительно сообщаю: учреждены два приза-сюрприза, кои с восторгом вручит сам городской голова: один за лучший экспонат выставки, другой — за самый блистательный костюм бала.

С нетерпением ожидаем вашего прибытия. Это приглашение также распространяется и на гостей вашего замечательного поместья.

С уважением и благорасположением,

Аристид Бужоне,

Городской голова Хельбрука,

Страж общественного вкуса и верный слуга весеннего вдохновения”.

Убедившись, что Натали уже закончила чтение, Поль, сдвинув брови в игривом драматизме, торжественно провозгласил:

— Придётся участвовать. Во всём. И в выставке, и в балах. Иначе все решат, что наш брак — бутафория.

Натали не собиралась возражать. Она ещё никогда не бывала на костюмированных праздниках. В ней разгоралось лёгкое, почти детское волнение. Балы, наряды, цветы, пончики, аттракционы… Пожалуй, даже общество Поля можно будет стерпеть ради этого праздника. Тем более, что там будет полно людей, и данное ею себе обещание не оставаться с ним наедине нарушено не будет.