Журналисты жужжали, как улей пчел. Я ослепла от вспышек камер.

-  Все хорошо, - тихо проговорил Андрей, и я почти поверила ему.

Придется привыкать. Наверно, не зря он посадил меня дома и сам пользуется тайными проходами. Я точно не хочу пристального внимания к себе.

Андрей предъявил билет на входе. Контролёр едва ли была в сознании, но пробормотала что-то вроде: «Приятного вечера».

- Разве мы не могли войти через служебный? – поинтересовалась я.

- Я стараюсь не злоупотреблять служебным положением и такими же входами. Это дурной тон. К тому же. наш выход спланирован. Нужно было обязательно появиться вместе после твоего экзамена. Знак моей поддержки и твоей уверенности в себе.

- План Карины? – догадалась я.

Андрей подтвердил:

- Конечно. Она занимается связями с общественностью.

 На моем лице застыла приветливая улыбка, а в душе бушевал ураган.

- А ты знаешь, что она пользуется твоим телефоном, отвечает на звонки?

- Конечно, - снова невозмутимо проговорил Громов. – А что такое?

- Ничего, - мой голос стал больше похож на рычание. – Я звонила тебе, а она взяла трубку.

- Это нормально.

- Нет.

- Мы с Кариной близки, Лиз.

- Это я знаю.

- Она не только мой помощник, но и добрый друг.

- Очень добрый. Наверно, самый лучший.

Смешок вырвался через плотно сжатые губы, превращаясь в какое-то бульканье.

Я не видела, куда мы идем. Мне было не до красот внутреннего убранства Большого театра. Перед глазами была пелена отравленного тумана. Меня ослепила ревность.

Андрей остановился, и я почти налетела на него, едва не наступив на ногу.

- Лиза… - обратился он, привлекая мое внимание. – Посмотри на меня.

Я задрала голову, но тут же опустила снова. Он слишком сильно мне нравился. Это было совершенно неуместно для брака по расчету, о котором мы договорились.

Вернее, на который я вынудила Громова.

Он взял меня за подбородок, заставляя посмотреть на него.

- Тебе не стоит переживать из-за Карины.

Моргнув, я приказала себе прекратить тихую истерику и ответила Андрею:

- Да. Хорошо.

- Хорошо?

Он склонил голову на бок, не веря ни одному моему слову.

- Хорошо. Ты сказал, не беспокоиться, и я не буду. Хорошо.

Громов подозрительно и недовольно сдвинул брови, но спорить не стал.

- Ладно. Тогда идем.

Он толкнул дверь, и мы вошли в ложу. Почетный караул охраны занял место за дверью, а Гоша и вовсе зашел вместе с нами и забился в угол, стараясь слиться со стеной.

Все мои надежды рухнули. Я вообще не разрешала себе надеяться на нежность Андрея, но хотела его поцелуев так сильно. И не только поцелуев. Но даже слова застряли в горле и не шли с языка. Только ленивый не глазел в сторону ложи. Одни смотрели мельком и сразу отводили глаза. Словно Гоша обычно пускал пулю в лоб особо любопытным. Другие, понаглее, шли к своим местам, сворачивая шеи. Некоторые пользовались биноклем.

Я сидела тихо, как мышка, чувствовала себя мухой под микроскопом. Какая тут нежность?  Двинуться было страшно. Кажется, странная магия Андрея сковала и меня тоже.

 Какой-то тучный мужчина в смокинге осмелился задержать взгляд и кивнуть. Я взглянула на Громова. Он вежливо улыбнулся и склонил голову. Я забыла все правила и подалась вперед, чтобы уточнить:

- Мне тоже нужно его поприветствовать?

- Необязательно. Пока. После свадьбы придется. Если честно, я бы предпочел игнорировать всех сейчас.

Он снова взглянул на меня, гипнотизируя и обещая, но тут же отвернулся. Погас большой свет. Софиты озарили сцену, и нам пришлось прекратить разговоры и обмен взглядами. Через полчаса я пожалела, что согласилась.