- Он самый.

- Я думал, он давно помер.

- Живой, - махнул рукой Марат. – Еще простудится на наших похоронах. Скажи спасибо, что отец матери не сказал. Бережет ее.

- Спасибо, - буркнул я.

Пришел медбрат Николай, и мы замолчали. Он возился с моей капельницей, снова измерил давление. Проверил руку и сообщил, что готовит бумаги на выписку. Мне велели не тревожить руку две недели, приезжать на осмотр через день.

Марат отвез меня домой и остался на ночь. Конечно, пришлось позвонить отцу и отчитаться о здоровье.

- Как ты, Русь? – спросил он без долгих приветствий.

- Норм, пап. Зря столько шума поднял.

- Я поднял только Марата, которому вредно спать до обеда. Кто-то должен был отвезти тебя домой. В больнице и так знали, кто ты.

- Ладно. Согласен. Спасибо за беспокойство и что маме не сказал.

- Ей не стоит знать.

- Снова согласен.

- Мне не нравится покушение на тебя в любом случае, но на фоне грядущего оглашения завещания это выглядит еще хуже, - продолжал излагать отец.

Я пытался не связывать эти вещи, но если даже папа и Марат сходятся, то игнорировать совпадение сложно.

- К тому же мне звонил Исаев. Он хочет встретиться с тобой.

- Исаев – это же адвокат…

- Да, он был поверенным Алексея. Вернее, фирма Романа вела его дела. Забавно, потому что именно Рома в свое время уговорил нас не связываться с Агеевым. Думаю, уже тогда он знал чуть больше, чем имел право нам говорить.

- Зачем он теперь ищет встречи со мной? Немного похоже на какие-то махинации.

- Вряд ли. Исаев хитрый, как сто индейцев, но нам он не враг. Никогда им не был. Оглашение через две недели?

- Да. Как раз в офисе «Фемиды» в Сити.

- Роман Андреевич позвонит тебе, Руслаш.

Я тяжело вздохнул, ненавидя Исаева заранее, завещание и самого Агеева, который заварил эту возню. Давно не позволял себе нытья, но рука болела без морфия, член тоже ныл от постоянного стояка, и душу как будто рвал когтями дикий зверь.

- Ненавижу все это дерьмо. Не хочу ничего знать об этом завещании, - почти завыл я в трубку. – Почему я должен опять слушать о нем?

- Он твой отец, Руслан.

- Ты мой отец. Кажется, мы решили это вопрос, когда мне было четырнадцать.

Артур на том конце провода в Казани вздохнул не менее тяжело, чем я. Думаю, ему тоже было немного обидно, что он был моим отцом по призванию, а не по крови. Хотя я никогда не чувствовал себя Агеевым, что и отразил в первом же паспорте.

- Я люблю тебя, Рус, ты же знаешь. Я всегда…

- Всегда считал меня родным. Конечно, я знаю это, пап.

- Но ты должен принять последнюю волю Алексея. Мы с тобой Казаевы, но по крови – ты его сын.

- Сегодня той крови стало чуть меньше, - пошутил я криво. – Может, это вышла последняя Агеевская?

- Пожалуйста, не шути так. Я с трудом остался в Казани и не сказал Айзе. Меня остановил только хирург, который заверил, что зашьет тебя почти незаметно.

- Да я не собирался помирать, пап. Не драматизируй.

- А ты не дразни меня, парень. Я уже старый, нервный.

Я снова хмыкнул. Артура Казаева сложно было назвать старым. Цифра в паспорте как будто была не про него. Вообще вся их компания старперов не была похожа на пенсионеров. Салманов, Москвин, Дани Рей и Алекс Монаган, Стерны и тот же Исаев. Все они выглядели огурцами и легко могли увести у меня подружку. Слава богу все эти персонажи были давно женаты и до беспамятства влюблены в своих жён.

Однажды я ляпнул при маме, что их секрет, наверное, в бабках или наркотиках. Последние я приписал из-за Дани Рея, который до сих пор гастролировал по миру раз в год, скакал козлом и пел песни о любви, сводя с ума уже третье поколение малолеток. Но мама одёрнула меня и заявила: