- Иди к себе, Соня, - наконец говорит он и отворачивается снова к окну.

Голос Демида звучит глухо, да и сам он выглядит дико уставшим.

- Я сделала что-то не так? – спрашиваю оторопев.

Ради сына я готова на все. Думаю, он это знает. Даже если прикажет пройти по улице голой или хоть двести раз с ним переспать – я все сделаю. Все ради того, чтобы Тимур был в безопасности.

- Нет. Это я сделал что-то не так.

- Демид… - зову, окончательно растерявшись, - я не понимаю...

- Иди к себе.

- Ты… ты уверен? – недоверчиво уточняю я.

Демид оглядывается, с усмешкой произносит:

- Я видел, как ты смотрела на него. И как смотришь на меня. Обреченно. Я могу вынудить тебя спать со мной, могу брать тебя хоть каждый день – в спальне, на кухне, на любой горизонтальной поверхности. И ты даже сможешь родить мне детей. Тоже столько, сколько захочу. Только тогда ты меня окончательно возненавидишь. Я могу заставить тебя. Но не стану. Я хочу, чтобы ты приходила ко мне в спальню по доброй воле, потому что сама этого хочешь, а не потому, что у тебя нет выбора.

- Демид…

Он хмыкает.

- Ты не хочешь, я знаю. Так не приходи.

- Но ты же… это же ради Тимура.

- Я и так защищу его, - через плечо говорит Рокотов, - Вас обоих. Можешь не переживать.

Обнимаю себя руками и судорожно сглатываю. Неужели это правда? И мне не придется платить за это собственным телом? С чего вдруг он поменял свое решение? Не верю, что только из-за того, что вдруг проникся ко мне симпатией. Нет, он всегда играет в свои игры, всегда.

Но я не выдерживаю, потому что на кону больше, чем я могу себе представить – жизнь моего ребенка. Поэтому спрашиваю тихо и с совсем детской наивностью:

- Обещаешь?

- Обещаю, Соня.

- Спасибо. Спасибо тебе, Демид, правда, я…

- Уходи. Пока не передумал, - обрывает Рокотов.

Слова застревают в горле. Я знаю, о чем он.

- Л-ладно. Спокойной ночи, - желаю приглушенно и торопливо сбегаю. Пока он и правда не передумал.

В спальне быстро сдираю с себя пошлое платье и умываюсь, остервенело стирая с губ яркую помаду. Снова ловлю в зеркале свой взгляд. Не знаю, говорил ли Демид правду. Хотелось бы верить. Но жизнь меня уже очень хорошо научила, что верить на сто процентов нельзя никогда и никому. Даже собственному мужу.

Особенно собственному мужу.

5. Глава 4

Мир полнится самыми разными заповедями, законами и правилами. Не убей, не укради, не лги, не прелюбодействуй – и еще пара сотен других, придуманных человеком. Для Клима Корнеева существовало только одно правило и цель – Лютый должен поплатиться за то, когда-то сделал. За то, что из-за него он потерял Эллу, свою единственную дочь. И сейчас для осуществления плана наступало самое подходящее время. Он уже видел реакцию этой девки, Сони, на Лютого, и эта симпатия тоже играла Климу на руку. Побольше поплачет, натуральнее на жалость надавит – и тот сразу на выручку бросится. Мужики женские слезы терпеть не могут, а уж если плакать начнет та, к которой он сам неровно дышит…

Сложно было сказать, любил ли Лютый эту девку или нет. Но равнодушно точно не относился. Стоило только вспомнить, какая ненависть вперемешку с чем-то тягуче больным зажглась в его взгляде... Может, уязвленное мужское самолюбие, а может еще что, черт его знает. Да и выяснять Климу не особо было интересно. Главное, что спасать кинется. А это все, что от него требовалось.

- Что там с Демидом? – отрывается на мгновение от утренней газеты Корнеев.

Его помощник, Егор, выглядывает через окно во двор и ровным голосом отвечает:

- Уже подъехал, сейчас поднимется.