— Не печальтесь заранее, — улучив момент, шепнула ей на ушко верная Джоси. — Будем надеяться, что все зло семьи Кюрель досталось этой траурной вороне. А душевное тепло и приветливость перенял ее брат.

Замечание горничной слегка взбодрило Розалинду, и она позволила себе легкую улыбку. Вопреки предубеждению, распахнула окно и вдохнула свежий аромат весны, позволяя своим легким насладиться им, возможно, в последний раз.

Большую часть дороги до родового имения будущего мужа Розалинда проспала, погрузившись в какое-то беспробудное оцепенение. Чем дальше они продвигались на север, тем холоднее и несговорчивее становилась погода. И если южная Хартия была для своей розы доброй матерью, то северная ее часть, граничившая с ледяной Эйшеллией, оказалась несговорчивой мачехой.

Изредка путешественницы останавливалась возле придорожных трактиров, чтобы размять затекшие ноги и перекусить. Но оставаться под чужим кровом на ночь Бланш категорически отказывалась. Она стремилась поскорее вернуться домой и избавиться от общества Розалинды. Будущая невестка раздражала ее одним своим присутствием.

Но сильнее всего Бланш возмущало то, как легко Розалинда и ее горничная переносят дорогу. В то время как саму мадам трясло на ухабах, и она с трудом могла удержать в себе даже легкий завтрак, эти две южанки с аппетитом проглотили по нескольку булочек с джемом и по яичнице с ветчиной. И при этом их совершенно не мучало несварение.

Впрочем, Бланш отомстила им за дерзость и отменное здоровье. Она отказалась платить за них в первом же трактире, объяснив свой поступок тем, что Розалинда еще не является ее родственницей. Но словесный укол не достиг цели и не опечалил Розалинду. Из шкатулки с драгоценностями матери она извлекла самое маленькое колечко из драгоценной яшмы и передала его владельцу трактира со словами:

— Будьте так добры, не перепродавайте его ближайшее время. Полагаю, мой будущий супруг захочет выкупить его у вас.

Бланш раскрыла было рот, чтобы что-то возразить, но так и не нашла подходящего слова. Ее и без того бледное лицо, кажется, и вовсе заиндевело. И только глаза горели такой ненавистью, что в ней можно было спалить всю Южную Хартию.

Трактирщик, с усмешкой глядя на мадам Бланш, положил колечко во внутренний карман кожаной куртки и бережно похлопал по нему ладонью.

— Я сделаю, как вы просите, миледи. Но стоимость украшения гораздо выше, так что я возмещу вам убытки.

Он отсчитал и протянул Розалинде нужное количество монет и поклонился, чем вызвал у Бланш новый прилив бессильной злобы. Как бы она ни стремилась выдать себя за благородную леди, с ней никогда не обращались так услужливо. «Наверняка все дело в привлекательной внешности этой мерзавки, — решила про себя мадам, — ну ничего, если мой брат и оставит тебя у себя, то научит вести себя так, как подобает благородной северянке. А я ему помогу с превеликим удовольствием».

Джоси удивленно воззрилась на хозяйку и позволила себе замечание:

— Не слишком ли это расточительно, тратить приданое на еду? И захочет ли граф вернуть подаренное вашей матушкой украшение.

— Вот и проверим, какой человек мой будущий супруг, — уверенно заявила Розалинда. — Небольшое колечко стоит того, чтобы выяснить для себя многое на будущее. Ведь если граф откажет мне в такой малости, то ждать от него уважения и сердечности мне уже не придется.

— Верное решение, Ваша Милость, — пораздумав, согласилась Джоси. — Вы становитесь мудрее день ото дня.

— Мне ничего иного не остается, — эхом отозвалась Розалинда. — Теперь рядом со мной не будет ни матушки, ни наставниц из пансиона, ни подруг. А если и тебя отправят назад, я останусь в полном одиночестве. От одной мысли об этом у меня разрывается сердце.