Его рука потянулась к моим волосам – черным как смоль, так непохожим на его, золотистые. Он растрепал их – и сгинул. Истаял в воздухе. Вот и попросила. Ясно теперь, почему другие молчат, не делятся, как владыка их привечает. О чем тут говорить. Склизкий он, что твой уж. Значит, только на себя надеяться… 

А про нашу с Крамом полянку, он, значит, проведал… И про сговор наш, про опасные помыслы… Оно и понятно – что утаишь от Хозяина Земли?

На эту полянку я и побрела, встав с колен. С Крамом мы договорились встретиться с утра. Помиловаться в последний раз, прежде чем суженый заберет меня… Уж как люто ненавидел мой дружок демоново колечко! Это он был со мной в малиннике в тот день, когда колдун явился в первый раз. На его глазах чужак опутал меня коварным заклятьем.

Он не просто надел колечко. Еще и запечатал мое женское место. Никто не мог коснуться меня там, кроме меня самой. Ой как Крам проклинал и глотта, и его колечко! Но мы с милёнком не смирились с демоновыми чарами. Не так, а эдак исхитрялись приласкать друг дружку, так что кольцо и помехой не было.

Крам уже ждал меня на укромной полянке. Высоченный, смуглый, с пухлыми губами и жгучим взглядом. Сразу набросился жадно, принялся целовать везде где мог достать. А чары-то нигде и не мешали, кроме самого заповедного места.

Ох как мне в такие минуты хотелось колдуна-глотта придушить! Ему-то самому небось лет сто, а Крам – молодой, крепкий да горячий… Лоно мое ныло и тосковало по нему, а достанется старому чародею. Что за несправедливость, духи-хранители??! За что мне такая недоля?  

- Сегодня он придет, Крам… - бормотала я, пока руки парня залезали мне под рубаху, оглаживали живот и спину. – Как же не хочу уходить с ним…

- И я не хочу отпускать тебя, Лесс… Помни, что я тебе говорил. Надо разведать о глотта побольше. Их глупая вера нам поможет. Разговаривай с этим магом, он большая шишка в своем городе. Выслушивай, высматривай. Глядишь, просечешь, как уязвить глотта. Отплатить за притеснения… а может, избавиться навсегда!

- Ох, Крам… Как же мне страшно… А вдруг он узнает? Что тогда сделает со мной?

- Ничего не сделает. Он верит, что ты – мертвая глотта. Его жена. Я же говорю, в кои-то веки глупая вера глотта нам на руку. Он с тебя пылинки сдувать будет. А я буду рядом. Я приду в тот город, найду его дом и глаз с него не спущу. Дам о себе знать. Так что не бойся – я тебя защищу от всех глотта! И, Лесс…

Рука Крама потянулась к завязкам моей рубахи…

- Ты избавишься от кольца. Он хочет сделать тебя женой. Значит, ему придется снять чары, что хранят тебя там, внизу. А как снимет… тогда и я смогу быть с тобой. По-настоящему… Не так, как сейчас. Приду в его дом… Убью, а ты станешь моей.

- Сколько ж до того терпеть-то, Крамушка, - заныла я.

Милёнок стащил с меня рубаху, потянулся губами к моей груди. Взял мою руку и направил мне же между ног… Лишь я сама могла касаться собственного тела в его укромных уголках. Да еще будущий муж, сожри его горные хра…

- Сколько ни доведется, потерпим, - пробормотал он, отрываясь неохотно от меня. – Хевья умеют терпеть. До поры до времени. Но когда придет пора – тогда глотта несдобровать. Кровавыми слезами умоются, твари пришлые…

Злой, лютый огонь промелькнул в глазах Крама. Яро набросился он на меня, едва ли не растерзать хотел мое неповинное тело, запечатанное проклятым демоном. И так жарко мне стало от его ярости; от того, что невозможно утолить ее, впустив в себя, позволить выплеснуться в моем лоне, что загорелась и я сама. Простонала, лаская себя, а потом начала обнимать и ласкать дружка – страстно, истово. Ни капельки этой страсти не перепадет глотта. Пусть умоется. Кровавыми слезами.