Акмаль советовал Завиану воздержаться от сексуального общения в предсвадебную неделю, чтобы его семя было обильным и продуктивным, но Завиан проигнорировал совет.

Его семя всегда обильно!

Эта свадьба – всего лишь деловое соглашение, не более. Хейдар бедствует под управлением женщины. А Завиан сможет, пусть лишь во время кратких визитов, направлять эту страну сильной мужской рукой.

И конечно, он заведет любовницу. Возможно, даже нескольких. Он не собирается спать по ночам один…

Иногда он просыпался ночью от сильного сердцебиения. Нащупывал рядом с собой женщину, чувствовал, как она обвивает его своим телом, отшвыривал ее прочь, вставал и одевался. Или отсылал ее в комнату наложниц. Он не хотел, чтобы его видели в такие минуты. И сейчас его сердце сильно билось, в груди что-то сжималось. Глаза Завиана впились в волнующийся перед ним океан. Его тошнило, как если бы он плыл в этом океане. Он чувствовал, как лоб покрывается потом. Широкие шрамы на запястьях горели и болели, а взгляд блуждал по безбрежному океану в поисках чего-то – он сам не знал че го…

Усилием воли Завиан заставил себя оторвать взгляд от океана, приказал сердцу утихнуть, безумию – остановиться. Он успокоил себя мыслью не о девственнице невесте, а об одиночестве в пустыне.

Да! Он перетерпит процедуру свадьбы, увезет жену в пустыню, завершит бракосочетание, а завтра пойдет просить совета у земли, которой правит, просить ее даровать ему покой…

Несколько успокоенный, он пошел через комнату, все еще держа письмо в руке. Остановился у большого напольного канделябра и некоторое время смотрел, как герб Калисты сияет в пламени свечи, а потом бросил письмо в горящий камин, вслед за прежними письмами.

Когда Завиан резко распахнул дверь, Акмаль едва не упал. Завиан остановился, сурово посмотрел на визиря и, готовый теперь исполнить свой долг, продолжил путь в сад по увешанному портретами предков коридору.

Старейшины сидели, но встали при его появлении. А невеста даже не подняла головы. Она стояла, опустив глаза, в блестящем платье из золотой ткани, с укутанной покрывалом головой.

Этого он и ожидал.

Хейдар твердо держался традиций. Женщины здесь не показывали свои лица до свадьбы. Но даже многочисленные слои ткани не могли скрыть полноты ее фигуры.

«Прелестно, просто прелестно! – зло подумал Завиан. – Придется делать ребенка этой наивной толстушке. Да где же предел этим проклятым обязанностям?»

В редких случаях старейшины Хейдара шли навстречу велениям времени. Сейчас, например, они разрешили фотографировать брачную церемонию – великое торжество, великое событие, которого так долго ждали народы Хейдара и Кьюзи.

Судья наконец начал церемонию. Он спрашивал Лейлу, готова ли она быть верной женой, служить своему мужу, рожать ему детей, ухаживать за ним и его потомством…

Потом настал черед Завиана.

Будет ли он заботиться о жене?

На этот единственный вопрос король ответил:

– Да.

Теперь она взглянула на него, он увидел глаза потрясающего фиалкового цвета, но длинные ресницы тут же вновь опустились. Завиан вздохнул свободнее: эти глаза были ясными, блестящими и, вообще говоря, даже красивыми. Может быть, можно попросить ее держать их открытыми сегодня ночью?

Церемония была очень недолгой. Их глаза встретились на одно мгновение, но именно это мгновение, запечатленное на снимках, увидит завтра мир на страницах газет. Завиан аль-Рамис, король Кьюзи, а теперь и Хейдара, и его невеста, Лейла аль-Рамис, королева Хейдара, а теперь и Кьюзи. Столь долгожданный союз, наконец, официально заключен.