– А может, он сам же ее и начинил? – вскинул водянистые глаза Муромец. – Может, Геворкян его перекупил да на кривую дорожку-то и толкнул?

– И че, Кирпичный сам себе руку отхватил? – скептически скривился Миша.

– Ну, знаешь, за хорошие бабули еще не то себе отхватишь, – зашелся сухим мелким смехом Иван. – Ты запись с камер-то посмотрел?

– Да посмотрел, – махнул рукой Миша, – ни хера там не видно. Я сто раз Кирпичу говорил: «Смени камеры».

– Вот видишь, – глубокомысленно поднял косматые брови Муромцев. – Ты Олега-то попытай, попытай…

– Ладно, попытаю, не боись, – оборвал Миша. – Хрен с ним, с Кирпичным. Мне-то теперь личку менять придется. И начальник охраны нужен новый. Лучше не местный, не московский, чтоб не париться потом, не работает ли он на Геворкяна или еще кого. А профессионал чтоб классный был. И где, сука, его взять такого?

Иван Степанович сдвинул кустистые поседевшие брови, почмокал губами и объявил:

– Есть у меня один человечек на примете. Я его к тебе пришлю, покалякаете маленько. Может, чего и надумаете.

– Группа, на выход! – сквозь сон услышал он команду. Затем знакомый голос капитана Киреева добавил тише: – Пора, Руслан, подъем!

Он открыл глаза и какую-то долю минуты не мог понять, где находится. Потом вспомнил: он – Руслан Логинов, то есть нет, Умаров – взял фамилию отца незадолго до армии, девятнадцатилетний сержант, помкомвзвода в отдельном десантно-штурмовом батальоне. Уже второй год служит в Афгане, в особом десантном батальоне капитана Киреева. Группа занималась отдельными спецзаданиями, засекреченными от всех остальных. И спортивная подготовка бойцов из «бригады» Киреева была нешуточной. Так и попал молодой и порывистый сержант Умаров, кмс по дзюдо, на гражданке увлекавшийся восточными единоборствами, в руки Киреева. Из любого салаги, казалось, Киреев в силах вылепить бесстрашного, умного и расчетливого особиста, не то что из подтянутого, выносливого спортсмена.

До рассвета было еще далеко, поздно начинался рассвет в этих горах, в Баграме. Спустя несколько минут Руслан уже будил свой небольшой отряд – вот так же, как и его только что разбудил батяня Киреев, – без лишнего крика дневального: десантура всегда на особом положении, а уж перед выходом в рейд и подавно.

Потом вышли на улицу. Высокие островерхие горы окутаны были предутренней сумрачной дымкой. На востоке край неба уже начинал светлеть, наливались розовым снежные шапки на вершинах. Вот-вот должно было появиться солнце, и тогда снег вспыхнет в первых утренних лучах всеми цветами радуги.

Батальон построился у летной полосы, у рюкзаков, разгрузок и тюков со снаряжением. Аккуратно разложили оружие. Киреев объяснил задание: выследить в ущелье и отбить у духов караван с контрабандой, и мерил теперь шагами взлетную полосу в ожидании вертушек. Руслан и его приятель Мага, тоже призванный в армию из Грозного, устроились на брезентовом чехле, напротив десятиметровой буквы Т, посадочного знака для вертолета. Мага предложил поиграть в «лопатку», и они растопырили ладони на промерзшем бетоне.

Киреев отдал команду, и парни лениво загрузились в вертолет, прозванный здесь «сараем». Шли вдоль каньона, чуть выше и впереди – уступом – двигался «крокодил». Двадцать минут сумасшедшего слалома в скальном лабиринте, ниже гребня: так звук от винтов идет вверх, и в соседнем «отделении», за поворотом каньона, его уже не слышно. По рации из кабины «крокодила» донеслось:

– Товарищ капитан, вижу признаки каравана! Охранение – на одиннадцать! Лошади, две. Вьюки… Видите?