– То есть меня не убили потому, что земля оскудела бы? – переспросила я. – Ясно. Спасибо за откровенность. Мы, пожалуй, пойдем.

– Сиди! – рявкнул отец. – Все беды из-за тебя! Если бы не золото, никогда бы не подписался на такое. Но нашей семье нужны были деньги. Много денег. И я согласился…

– На что? – спросила, сглотнув.

– Принять тебя, как дочь, – вздохнул господин Кин.

Налил себе остывшего чаю и выпил залпом, как рисовое вино.

Мы с Ченом переглянулись. Муж нашел под столом мою ладонь, стиснул заледеневшие пальцы.

– То есть я не ваша дочь? – пролепетала растерянно.

Переспросила и без того очевидное – теперь. Но все свои восемнадцать осеней я верила, что родилась от семени этого мужчины! А теперь получается меня ему что, продали?

Или если сверху еще доплатили, это по-другому называется?

– Тот договор давно сожжен и развеян по ветру. Но записанное в нем продолжает действовать, хочу я того или нет, – не слыша меня, бормотал господин Кин, раскачиваясь точно детская игрушка. – Я обязан растить тебя, как свою дочь, следить чтобы ты не получала тяжелых травм, доросла до совершеннолетия и ни в коем случае не снимала железные украшения. Всю жизнь. Если кто-то пожелает взять тебя в жены, я могу тебя отдать, главное,чтобы ты сама была не против.

– То есть обо мне таким образом позаботились? Подсунув в чужую семью? – недоуменно повторила я. – И много ли за меня дали?

– А как, по-твоему, я приобрел три соседских участка? – пожал плечами господин Кин. – Твое приданое позволило мне расширить дело, увеличить посадки, а дальше ты и сама помнишь.

Да, как трудилась наравне с самыми низшими из слуг, выкапывая, окучивая, подстригая. Прекрасно помню.

– Про физический труд и пользу для семьи в договоре ничего не было! – защищаясь от нехорошего взгляда Чена, приемный отец поднял руки.

Я по привычке называла его так мысленно. В конце концов, он меня вырастил. Не допустил, как указано в договоре, травм.

– Вы сняли с нее серьги. И теперь они за мной придут! – заламывая руки, воскликнул господин Кин. —Получается, я нарушил соглашение!

– Разве не указывалось, что после замужества вы передаете Минлань супругу, под его ответственность? —деловито уточнил Ченхин.

– Железо до самой смерти. Это основное правило, самое главное, – вздохнул торговец. – Теперь оно нарушено. И я тревожусь за свой род.

Я поежилась.

Кто-то отчаянно не хотел меня убивать, пристроил в общем-то в неплохую семью – попади я младенцем к крестьянам, жилось бы мне куда хуже. Тут хоть еда на столе каждый день была. И не били. Наказывали, да, но я все-таки считалась хозяйской дочерью. Такую розгами не лупят.