Зато всё слышала я.

И как она по телефону трепалась, и как ходила по коридору туда-сюда, гремела стаканами в кухне и включала на всю катушку какую-то мелодраму по кабельному каналу.

Она это специально, ее отправила сюда Жанна, они все меня винят в разводе Шварца.

И ошибаются.

Когда часы показали шесть утра - я не выдержала, поднялась. Набросила халат поверх шелковой пижамы и босиком пошлепала в ванную.

Запереться не успела, едва зашла - за моей спиной тут же дернули дверь.

- Эмма, тебе в другую ванную, - дочь Макара широко улыбнулась, когда я повернулась на нее. - Здесь я уже разложила свои вещи. И меня бесит, когда кто-то ходит по моей территории.

- Потерпишь, - дернула дверь на себя.

- Иди отсюда, - она вцепилась в ручку, не давая мне закрыться. - Тебе что, места мало? Ты и так всю папину квартиру себе отжала.

- Милана, не лезь ко мне, - встреча с Артуром, приезд дочери мужа, бессонная ночь - я вот-вот сорвусь. - По хорошему предупреждаю - просто не трогай меня.

- А то что будет? - с детским вызовом спросила она и глаза ее загорелись. Милана отступила на шаг и встала в мужскую боксерскую стойку. - Ну-ка. Давай, Эмма. Я в пансионе единоборствами занималась. Давай, выходи сюда. Что, струсила?

Пользуясь моментом, захлопнула створку перед носом у девчонки и повернула замок в ручке.

- Эй! - на дверь обрушился град ударов. - Эй ты, ссыкло! - добавился уличный жаргон.

Не обращая внимания, выдавила на щетку зубную пасту и посмотрела в зеркало.

На лбу вздулась шишка. Под глазами темные круги. Лицо бледное, словно я всё лето провела в темнице.

Ну и как в таком виде идти в университет?

Дверь дрогнула от удара такой силы, словно Милана влетела в нее с разбегу.

- Выходи, стерва! - крикнула она, и я сорвалась.

- Слушай, ты, - распахнула створку и шагнула в коридор. Наставила на нее зубную щетку. - Если еще раз...

- Девочки, - оборвал мои угрозы низкий, будто простуженный голос мужа. - Что происходит?

- Эмма не хочет выходить из моей ванной, - нажаловалась Милана и сложила руки на груди, обтянутой белой футболкой.

- Ты прибралась? - Макар оттеснил дочь и подтолкнул меня обратно к раковине. - Нет? Сначала разбери бардак, который вчера устроили твои гости. Потом поговорим.

Он закрыл дверь, мы остались наедине.

На его бедрах болтаются мягкие домашние брюки, рубашка распахнута.

Посмотрела на подтянутый рельефный живот, волосатую грудь...и бросила в раковину зубную щетку.

Не могу.

Он рывком притянул к себе. Ладонями забрался под резинку шелковой пижамы и стиснул ягодицы. Он впился в губы, и я в нетерпении ответила, желание - то, что выдрать из себя так и не получилось. Я хочу его, как мужчину, секс - единственное, что помогает справлять с ролью жены ненавистного мне человека.

Макар втолкнул меня в душевую кабину прямо в одежде, ладонью шлепнул по кнопкам, и с потолка на нас полилась вода.

Он развернул меня спиной к себе, сдернул с меня брюки вместе с трусиками, надавил между лопаток, заставляя вжаться грудью в прохладное стекло.

И размашисто, на всю длину сразу, вошел в меня.

Не дал и пискнуть, рукой закрыв мне рот, толкнулся во мне.

И начал уверенно двигаться.

Вода льется, и наши бедра сталкиваются со звонкими шлепками, с жадностью принимаю его в себе и мычу ему в ладонь, я никогда не думала, что во мне столько жара, что я так ненасытна, что секс - лучшее из лекарств, это просто ведьминское зелье, гребаное снадобье, смесь моего гнева и безысходности - она выродилась в это.

В бесконтрольную черную тягу, глубокую, горячую, мрачную, как топь.