– Доброго дня, что у вас стряслось?

– Дык сестра-то ваша правильно сказала. Вино бы мне отменно помогло, а лучше темное пиво. Или пару стопочек самогона, да, – мужичок мечтательно облизнулся и тяжело вздохнул, – но нельзя. Ежели я супруге на глаза попаду с перегаром, то от встречи с богом меня никто не спасет. Вот мне бы мяты пожевать или еще чего.

Вздохнув, Арфель призадумалась, что из ее трав может убрать запах перегара. Гвоздика? Но это всем известно, мужичок сразу попадет под подозрение.

– Я тебя прокляну, – коротко произнесла Каэль и, пока подруга не успела ее остановить, добавила: – Чтоб рядом с тобой все обоняние теряли. На три часа, а там как хочешь выкручивайся. И в лавку не возвращайся, выходной у нас.

Мужичок был счастлив, пытался всучить госпоже Хемм деньги, но та гордо отказалась (закон запрещает проклинать людей за деньги). Тогда осчастливленный проклятьем страдалец с гордой улыбкой выложил на стол кулек подтаявших карамелек.

– Лакомьтесь, красавицы, – подмигнул он и ушел походкой абсолютного счастливого человека.

– Нельзя проклинать людей направо и налево, – проворчала Арфель.

– А я ни направо, ни налево не проклинала, я ж прямо перед ним встала, – притворилась дурочкой Каэль и подпихнула подругу в бок. – Идем скорее, пока какой-нибудь чахоточный здыхлик не явился. И без твоих нотаций – травников в Ондиниуме достаточно. Давай, ты же без меня работаешь как тягловая лошадь. Считай, что ты в отпуске.

– А потом мы с тобой с голоду помрем, потому что люди отвыкнут приходить за травами ко мне.

– У меня есть деньги, – отмахнулась Каэль.

– На счету, – кивнула госпожа Льефф. – Но, когда они кончатся, прокормит нас только моя лавка. Так что это наш последний выходной. Купаться можно и на закате. И вообще, еще пара дней, и надо думать о новой вылазке в лес.

– Думать с ужасом или с предвкушением? – уточнила госпожа Хемм и щелкнула пальцами. Из кухни, прямо по воздуху, выплыла корзинка.

– Не знаю, – честно сказала Арфель. – Вообще, я уже успела решить, что больше никогда не пойду. Но, как ты знаешь, такие мысли меня посещают едва ли не раз в месяц. Особенно зимой.

– Ага, когда ты разбудила медведя, – покивала Каэль. – Было забавно.

– Не очень, – скривилась госпожа Льефф.

– Но теперь у нас есть роскошная шкура. Осталось только камин сделать более подходящим для такой шкуры. Идем скорей, извозчик долго ждать не будет.

Уже в дверях подруги столкнулись с господином Трентом-старшим.

– Уходите, госпожа Льефф? – обеспокоенно осведомился он.

– Вы что-то хотели? – нахмурилась Арфель.

– Поговорить, – чуть смущенно ответил мужчина и покосился на Каэль.

– Я выйду и встречу извозчика, если ты через пятнадцать минут не появишься – я сотворю что-нибудь общественно опасное, – выразительно сказала госпожа Хемм и вышла.

Вздохнув, Арфель отошла от двери и коротко спросила:

– Чем я могу помочь?

Господин Трент вытащил платок, обтер лоб от пота и задумчиво спросил:

– Вы не можете отменить свои дела? Разговор предстоит сложный, и я предпочел бы вести его неспешно.

Сложив руки на груди, травница вежливо, но непреклонно произнесла:

– Я не изготавливаю запрещенные законодательством зелья, настои и травяные смеси, равно как и не осуществляю иную запрещенную колдовскую деятельность.

Мужчина несколько натянуто рассмеялся, вновь обмахнул лоб и, чуть подавшись вперед, доверительно произнес:

– Ох, нет, я не об этом. Я хотел поговорить о моем сыне. Родном. Да.

– Он болен?

Господин Трент стиснул многострадальный платок, смущенно улыбнулся и поразил травницу наповал: