– Уезжайте из города, – посоветовала я, перед тем, как уйти. – У них могущественные враги.

Алексей Юрьевич отвез меня домой на своем понтовом БМВ.

– Сколько ему грозит? – я комкала у губ салфетку и смотрела вдаль, давно стемнело, мы двигались в бархатную ночь по дороге, освещенной фонарями.

– М-м-м, – тревожно протянул юрист, словно боялся говорить. – Если удастся провести дело по самообороне, немного.

– Это и была самооборона, – он что-то недоговаривал.

– М-м-м…

Услышав вновь этот звук, я чуть не заплакала.

– Не знаю, насколько у вас были доверительными отношения с мужем… Его считают криминальным лидером, власти попытаются прижать его. Надейтесь, верьте и ждите звонка от адвокатов.

Мы расстались, больше ничего не сказав друг другу.

Я поднялась домой и растерянно остановилась посреди фойе. Одна. Одна в огромном доме. Где Эмиль? Что с ним? Раз не звонят, значит, с ним все еще работают адвокаты. Я словно осиротела разом, свет мерк в глазах. Нужно дождаться звонка, но как, если умираешь заживо?

Душ смыл липкий день и мерзкое ощущение, оставшееся после разговора со следователем. Чувствуя себя разбитой, я добрела до кровати, но уснуть не смогла. Крутилась и тихо стонала, пока не раздался звонок.

– Госпожа Кац? – бас одного из адвокатов Эмиля заставил меня сесть, невзирая на боль. – К сожалению, вашему мужу предъявили обвинения в убийстве.

– В убийстве? – задрожал голос. – То, что он защищался, ничего не значит?

– Свидетели говорят, он стрелял без предупреждения. Оружия не нашли, его нет в материалах дела.

В голове зашумело. Я своими глазами видела пистолет и попытку прицелиться Эмилю в спину…  Куда же он делся? Вернее, кто помог ему «деться»?

– Его подставили, – я чуть не выронила телефон. – Нужно их вытаскивать…

– Мы пытаемся.

– Эмиля убьют в тюрьме! – закричала я, живот прихватило вновь и сильно. Я не справлюсь с этой бандой одна, да еще беременная. – Что будет с Антоном?

– Арест за сопротивление…

– Бред! Я видела своими глазами, сопротивления не было.

– Незаконное ношение оружия, – перечислял он. – При нем нашли наркотики, кто-то всерьез пытается их закрыть. Госпожа Кац, хозяин просил передать, уезжайте за границу и забудьте о нем.

Конечно... Что еще он мог передать.

– Больше ничего не сказал? – сквозь слезы спросила я.

– Нет.

Я долго молчала, давя плач в голосе.

– Добейтесь нам встречи, – попросила я, когда убедилась, что смогу произнести это ровно, и отключила телефон.

Его убьют в тюрьме.

А менты закроют на это глаза, как на исчезнувшее оружие.

Адвокаты бессильны, Эмиль понимает это и, скорее всего, кому-нибудь приплатит, чтобы меня силой запихали в самолет. Я сидела в сиреневых простынях, раскачиваясь. Перебирала на животе пальцами. Еще утром все было хорошо, я думала о ребенке. Правильно говорят: от тюрьмы не зарекайся. Империя Эмиля рухнет, как песочный замок. Был бы Антон, но из игры выключили обоих, понимая, что он заменит моего мужа во главе группировки. Я не разберусь с его делами. Я вообще не умею поступать правильно. Пока они в тюрьме, у Бестужева развязаны руки.

Я должна вытащить мужа.

Стало совсем невмоготу. Живот сильно прихватывало, поморщившись, я выбралась из постели и набросила халат. Надеюсь, это нервы и ничего больше.

– Сволочь, – простонала я, добрела до ванной и умылась.

Пытаясь дышать глубоко и ровно, словно в родах, я смотрела на отражение, хотя мне хотелось бить эти зеркала, крушить в осколки, чтобы выплеснуть чувства, сводящие с ума по мужу, стоило представить, как его убивают там, запертого в камере и беспомощного.