– Я позвоню.

Как обычно, Дима не стал тратить время впустую. Телефон снова оказался у него в руках. А спустя минуту мы оба уже спускались на лифте вниз. Он к своей машине, а я к своей. 

***

Пожалуй, в топе событий, которые невозможно было предугадать, женское настроение занимало первое место. Никакой индекс Доу-Джонса или курс рубля не мог сравниться с ним в склонности к сюрпризам.  

Утром я оставлял в своей квартире удовлетворенную румяную женщину, которая старательно прятала глаза. А вечером встретил заплаканную незнакомку, которая уставилась на меня так, будто я призрак.

Мистика, блин! Магия перевоплощения по-женски.

– И в честь чего сырость?

Всю дорогу до дома я представлял, что уломаю свою девочку на первый поцелуй. Настоящий, без притворства. А теперь даже не знал, на какой кривой козе подъезжать к этой красноглазой красавице.

– Бадоев мне рассказал про убийство Карины и ваш со Штерном план, – осипшим голосом произнесла мышка.

Лучше бы она зарядила сковородкой по темечку. Было бы гуманнее. Я днями голову ломал, как рассказать, что с Кариной у нас ничего не было, и при этом скрыть ее смерть. Пугать боялся! А мой собственный начбез даже не запаривался никакой этикой. Выложил подноготную и спокойно поехал работать дальше.

– На всякий случай... – продолжила Аглая. – Он просил передать, что заявление об увольнении уже завтра будет на твоем столе.

– Конечно... – Я взъерошил волосы. – Разогнался он. Будет теперь до старости отрабатывать свою болтливость.

Планы на вечер, ради которых так спешил домой, накрылись медным тазом. Вместо поцелуев захотелось стиснуть мышку в объятиях и уже лично поклясться, что не было у меня никого. Ею дышал, дышу и, надеюсь, еще много лет буду дышать.

– Теперь ты знаешь обо всех моих тайнах, – медленно, боясь спугнуть, я подошел к Аглае поближе. – Ни одной загадки не осталось? – ласково провел по нежной щеке.

Кожа под пальцами оказалась горячей, словно у моей девочки был жар. Счастье Бадоева, что успел вовремя убраться из квартиры.

За эти красные глаза, за распухшие от слез нос и губы получил бы он у меня по полной. Не посмотрел бы на разницу в весовых категориях и подготовке. Пофиг, в какую отбивную превратился бы сам.

– Я еще так и не узнала, какого черта ты поперся в доноры, – с нервным смешком вырвалось у Аглаи, и она тут же спрятала от меня свое лицо в ладонях.

– Моя любопытная девочка. – Держаться больше не было сил. Ломая сопротивление, я притянул мышку к своей груди и крепко обнял. – Тебе обязательно находить все ответы сразу?

– Я чувствую себя так, словно меня пережевали и выплюнули. Так плохо... даже тело болит. Каждая мышца.

– Все пройдет. Обещаю. – Принялся гладить по спине, по плечам. Целовать виски и щеки. – Я теперь всегда буду рядом. С тобой и с Сашей. Без тайн и обманов.

– Не знаю... я не уверена, что снова смогу верить. – Аглая подняла на меня взгляд. – Я теперь сама не знаю, что чувствую. Ненавидеть и злиться было легче.

– Можешь и дальше оставаться моей злючкой.

В соседней комнате послышался плач Саши, незнакомый женский голос, а я влип в свою мышку каждой клеточкой. Прирос намертво. Нереально было отпустить. Невозможно удержаться от поцелуя или хотя бы одного вдоха на двоих. Жадного. Рваного. Без обещаний. С отчаянием вместо страсти.

– О, да! Злости так много! Ты даже не представляешь сколько! – Взгляд зеленых глаз остановился на моих губах. Розовый язык мелькнул на полных, похожих на дольки мандарина, половинках.

Она сама потянулась ко мне. Как ночью, но без игры в сон.