Хищный зверь непрерывно следил за мной, и мне стало совсем не по себе.

— Дорогой, я так рада, что тебя амнистировали, — протянула заученную заранее фразу, которую старательно репетировала во время полета на «Хэйзел».

— Ты кто вообще такая? — Он оказался рядом молниеносно. — Я тебя не помню.

Я вздрогнула, но не запаниковала.

— Твоя жена. Меган. Как только мне сообщили, что тебя освобождают, я сразу же полетела за тобой, — пролепетала, испуганно глядя в золотистые глаза, в которых светилось недоумение.

— Я. Никогда. Не был. Женат, — процедил амеранин, изогнув верхнюю губу.

— Как же, Эрик! Свадьба на Альгамме, медовый месяц на Талу. Потом тебя поймали...

— Я не помню, как меня поймали. Стоп! — Он сделал шаг назад, настороженно обводя взглядом кабинет. — Космические твари Тарра, я почти ничего не помню! Где я вообще?

— Это «Хэйзел» — тюрьма, где ты спал в стазисе, милый.

На минуту воцарилось тревожное молчание. Мужчина задумчиво почесал выбритый висок и снова посмотрел на меня.

— Смутно помню. Так я все же спал в капсуле?

— Именно так, — кивнула я, пытаясь отдышаться.

Почему-то в обществе мужчины вся смелость куда-то испарилась. Я действительно не знала, как правильно вести себя с этим типом.

— Какой сейчас год? — хмуро спросил он, все еще не доверяя мне.

— 2391-й. Ты пробыл в капсуле пятнадцать лет.

— Быть не может! — выдохнул он. — Сколько тогда тебе? Выглядишь уж слишком юно.

— Тридцать шесть. Я ведь не совсем землянка, как и ты, впрочем.

Я и сама знала, что не выгляжу больше, чем на двадцать пять. Но он мог бы и догадаться.

— То, что ты не чистая землянка, я и сам вижу, синеглазка. Вот только жениться на тебе я никак не мог. Это совсем не в моих принципах. У меня никогда не было ни с кем постоянных отношений, и я работал на Квазара. И знаешь что, я не люблю, когда мне нагло врут прямо в лицо, — двигался он на меня, загоняя в угол. — Если ты сейчас же не скажешь правду, я тебя просто придушу.

— Стоять! — громко взвизгнула я, выставив руку вперед. — За дверью охрана. Если хоть что-то мне сделаешь, тебе отсюда не выйти — тут же упекут обратно в капсулу. Ты что, действительно ничего не помнишь?

— Капсула… Дженкинс… Кажется, что-то припоминаю. Да, я помню, как меня усыпили, — мелькнуло на жестком лице амеранина некое прозрение.

— Ну, вот видишь, — произнесла я как можно мягче. — Воспоминания вернутся со временем. Это побочный эффект. Если ты не веришь, у меня в сумке есть айдес с нашими фотографиями. Я хранила его все эти годы. А еще в моей персональной карте-чипе имеется информация о заключении нашего брака.

Ни слова не говоря, Эрик бросился к моим личным вещам, нагло вытряхнул все на пол. Поднял небольшой кристаллик-призму, нажал на кнопку, и из устройства вынырнула голограмма, где я стояла в обнимку с этим амеранином на берегу моря. Он пролистывал снимки, а я затаила дыхание. Конечно, все записи в гаджете умело смонтированы специалистами ОСКБ. Но я боялась, что амеранин сможет распознать обман.

Однако до Эрика не дошло, что все это — грандиозный развод.

— Меган Либерман, значит. Кто ж тебя так перекрасил?

— Это мой натуральный цвет, — почти обиделась я. Слишком часто мне этот вопрос задавался. А многие девушки даже интересовались, какой салон стоит посетить, чтобы сделать с волосами то же самое.

Амеранин проверил документы, где значилась запись о заключении брака. Верхняя губа мужчины пару раз дернулась, будто он хотел что-то сказать и не мог подобрать нужных слов. Он лишь со злостью бросил накопитель, который я ловко поймала, а потом выдавил: