Задумчиво аналирузую каждое слово подруги. Не знаю, как она смогла простить своего мужа, но я к этому не готова. Не могу простить. Я не злопамятная. Наоборот. Но то, как поступил со мной безумно любимый парень, не забудется никогда. Сделал однажды, повторит снова. И тогда я действительно не стану прежней Аленой. Не смогу собрать сломанную себя в кучу.

— Я тоже видеть его не хотела, — кивает на стену, где висит огромная фотография в рамке. Лера и Рамиль. — Ненавидела. Но умом понимала, что если я свалю, а он потом узнает, что у него есть где-то ребенок, насчет которого он не в курсе... Господи, я просто боялась, что он отнимет его у меня. Он тогда был неузнаваем. Ослеплен. Я нищая женщина без работы, денег и крыши над головой. А он богатый бизнесмен. Ему достаточно было бы щелкнуть пальцами, чтобы я осталась без малыша. Поэтому все рассказала, а он не поверил, — грустно усмехается Лера. — Но, знаешь, жизнь она такая. Не угадаешь, что с тобой может произойти завтра, а что через месяц, год. Но потом, когда правда всплыла наружу... Он сам начал извиняться. Просить прощения. Старался вернуть все. И да, я с тобой полностью согласна, простить нелегко. Я тоже не сразу смогла принять его, но со временем лед между нами начал таять... Рома уже понял свою ошибку. Я уверена, что у вас все наладится. Алена, моя хорошая, просто сядь и поговори с ним. Без свидетелей. Без криков. Спокойно. Если он не захочет малыша, вот тогда уж точно тебя никто не остановит. Езжай куда угодно. Мы с Рамилем полностью тебя поддержим, ты не будешь ни в ком и ни в чем нуждаться. Это мое тебе слово!

Отвечать не приходится, потому что спящий в коляске ребенок плачет. До самого вечера я остаюсь здесь. То и дело задумываюсь над словами подруги. Возможно, она права. Но между нашими ситуациями есть огромная разница. Рамиль не заставлял Леру выйти замуж за левого мужика, а просто поверил каким-то фактам, попал в ловушку своих же сестер, которых уже вычеркнул из своей жизни. Лера — ангел по сравнению со мной. Внутри меня в данный момент нет ничего, кроме ненависти.

А если признаться честно, несмотря на Лерины слова, меня ни капли не тянет разговаривать с Ромой. Видеть его нет желания, а признаваться в том, что я ношу под сердцем ребенка... Нашего с ним ребенка — тем более. В одном Лера права — он должен знать, но это право он потерял в ту ночь, когда посчитал меня безвольной тряпичной куклой.

— Родной, ты еще долго? — подруга сжимает телефон между ухом и плечом, успокаивает плачущего ребенка. — Алена спешит, а ты просишь остаться. Ей уходить надо. Уже вечер! — не знаю, что говорит Рамиль, но Лера широко улыбается. — Ты серьезно? Хорошо. Мы ждем.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Сюрприз, — загадочная улыбка не слетает с лица Леры. Я терпеливо жду прихода мужа подруги, не обращая внимания на звонки Сережи. Ничего страшного. Пусть ждет. — Ты где останешься? То есть... Я так понимаю, к бабушке не пойдешь после развода. А куда? К своим подругам?

— Не знаю, — измученно выдыхаю. — К девочкам, наверное. Жду новостей от Рамиля. Потом к Лене поеду, что-нибудь одолжу у нее. Мне платье нужно для той встречи. Ночью соберу вещи, вызову такси и покину тот дом.

— Ну одежда у меня есть любая. Это не проблема. Да и к подругам тебе не нужно идти. Мы отправим водителя, пусть он тебя забирает — и прямиком к нам. У девчонок ты скучать будешь, а у нас время быстро пролетит, — кивает на малыша. — Все, договорились. Никаких протестов, Аленка. Не принимаются!

— Да. Никакие протесты не принимаются, — доносится мужской голос. Рамиль кладет на стол серую папку, садится рядом. — Упертый он, однако, — устало потирает лицо рукой. — Замотался с ним. Но оно того стоило. Ты теперь свободная девушка, Алена.